Часть седьмая. «День – это маленькая жизнь и надо его прожить так, будто ты должен сейчас умереть, а тебе неожиданно подарили еще одни сутки»
В светлой, со вкусом обставленной гостиной особняка Казекаге деревни Скрытого Песка проводился в высшей степени странный совет. Темари, сложив руки на коленях, сидела на диване и сверлила взглядом низкий стол прямо перед собой. По бокам от дивана стояли два кресла, в одном из которых сидел Канкуро - откинувшись на спинку, одним из пальцев правой руки поддерживая словно намеревавшуюся свалиться голову и закинув ногу на ногу так, что щиколотка правой ноги лежала на левом колене - в другом расположился Гаара. Последний, в свою очередь, чуть наклонившись вперед, поставив локти на колени, а пальцы рук сведя в замок и почти прижав их к губам, так же как и сестра сверлил взглядом ни в чем не повинный стол. В гостиной уже несколько минут царило молчание.
- Конечно же я отпущу тебя, - наконец со вздохом произнес Гаара. – Ты можешь оставаться в Конохе, пока не разберешься с… - он немного невнятно выдохнул, - со всеми возникшими проблемами.
- Спасибо, - тихо прошептала Темари, не поднимая глаз.
- Я только одного не понимаю, - заговорил Канкуро, - почему ты раньше нам ничего не сказала? Как будто мы были бы против ваших отношений…
Темари не ответила. По правде сказать, она и сама не очень понимала, почему скрыла все от братьев. Уж кто, как не они, должен был бы ее понять и принять, сберечь тайну от посторонних и помочь в достижении цели. Они ведь все-таки одна семья. Семья… Темари даже за эти два года, с тех пор как Гаара изменился, так и не смогла привыкнуть к этому слову. Ее всегда отделяло от братьев не только то, что, например, она девушка, а они парни, или то, что она старшая, то есть по сути самая ответственная… Нет, она искренне их любила, но показывать свою любовь не привыкла. Вот и сейчас. Не было причин скрываться от них, а она скрылась… Хотя у них с Шикамару как-то само собой так сложилось, что их отношения и их связь держались в тайне, и у нее также не было причин трубить о них же на всех углах и перекрестках, просто… Просто, возможно, ей нравилась эта своеобразная игра. Ей нравилось, когда было что-то, известное только ей и еще кому-то одному, нравилось обладать этой маленькой сокровенной тайной… Или, может быть, она - она! гордая амазонка Скрытого Песка! - была еще не готова признаться в том, что влюбилась. Признаться не только окружающим, но даже и себе самой…
Словно прочитав ее мысли, Канкуро, так и не дождавшись ответа на первый вопрос, спросил:
- Темари, ты правда его любишь?
Гаара бросил на сестру внимательный взгляд. Девушка же снова промолчала.
- Ладно, - юный Казекаге поднялся с кресла. – Уже поздно. Давайте ложиться спать. Канкуро, - кивнул он головой брату, - пойдем. Темари, - он чуть наклонил голову, посмотрел на так и не двинувшуюся ни разу за весь разговор девушку, и его голос потеплел, - надеюсь завтра увидеть тебя в привычной форме.
Его сестра чуть заметно кивнула. Парни вышли из гостиной и стали подниматься по лестнице. Их шаги уже стихли в комнатах на втором этаже, когда Темари наконец смогла спокойно выдохнуть зажатый в груди от душевного напряжения воздух.
- Спасибо, - еще раз тихо прошептала девушка уже в пустоту гостиной.
После этого она встала с дивана, поднялась к себе, упала на кровать и впервые за последнюю неделю уснула спокойным, восстанавливающим силы сном.
Наутро Темари, Канкуро и Гаара все вместе покинули дом и направились в сторону резиденции Казекаге. На девушке было привычное темное кимоно с алым поясом на талии, за спиной виднелся неизменный веер, вот только, несмотря на спокойную ночь, подарившую ее силы, и относительно восстановленное душевное равновесие, Темари все равно была непривычно молчалива. К ней вернулось состояние неприятно зудящего беспокойства, хотя на душе все же стало определенно легче после вчерашнего. Так что даже когда из-за угла показалась и устремилась к своей мечте очередная толпа очередных поклонников, Темари ровным счетом никак не отреагировала, попросту их не заметив, а вот Гаара все же не удержался и раздраженно дернул бровью, отчего воздух вокруг уже подлетавших фанатов сгустился и потемнел, а песок под ногами стал вязких, сыпучим, не желавшим выпускать из своих объятий. Фаны дураками не были и, прикинувшись участниками весьма занимательного пробега под лозунгами «С физкультурой по жизни!» или «Что может быть полезнее утренней пробежки?», с милыми улыбочками на не менее милых мордашках протрусили мимо четы Собаку.
Уже у себя в кабинете Гаара на скорую руку набросал несколько документов туманного содержания и протянул их стоящей перед его столом Темари.
- Это твоя официальная причина посещения Конохи, - ответил он на ее вопросительный взгляд. – Документы предназначены непосредственно Хокаге, поэтому, если захочешь, сможешь перекинуться с ней парой-тройкой слов…
Темари тепло посмотрела на брата. Она бы как дура напролом поперла в Коноху, не заботясь ни о чьем-либо мнении насчет ее незапланированного визита, а Гаара прикрывает ее и даже дает возможность лично увидеть главу деревни… «Спасает как неразумную пятилетнею девчонку, - подумала девушка. – Пора бы уже взять себя в руки. А то чего доброго подведу Гаару». Куноичи попрощалась с братьями и покинула кабинет Казекаге. Через десять минут ее уже и в деревне не было.
Как она добралась до леса, окружавшего Коноху, девушка помнила смутно. Всю дорогу ее подгоняло беспокойство, поэтому, неожиданно притормозив у кромки леса и прикинув время, Темари поняла, что вместо положенных трех дней потратила на дорогу около полутора суток. Девушка хорошенько выругала себя, после чего решила спокойно прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. Было около десяти утра…
Темари честно пробовала разобраться в себе и в своих чувствах. Любила ли она? По началу развития их отношений девушка отдавала себе полный отчет в том, что… ммм… заинтересована… возможно, испытывает влюбленность… Но вряд ли все ее те чувства, даже вместе взятые, можно было назвать любовью… Правда, Темари признавала и то, что она не знает, что такое эта «любовь». Слышала. Читала. Видела. Но ни разу, ни разу еще любовь не заглядывала в ее душу. Темари вообще как-то мало задумывалась на этот счет, аргументируя тем, что либо «насмотрелась я на эти сопли с сахаром», либо «я подумаю об этом завтра». И вот… Помимо попыток разобраться в себе, Темари не переставала задаваться вопросом «что же случилось в Конохе?». Правда, на общем фоне вылазили и мысли о том «а любит ли ее Шикамару?»…
К коноховским воротам девушка подошла около полудня. На месте дежурных сидели двое ее знакомых: они работали в одном офисе во время подготовки прошлого экзамена на тюнина. Темари, нацепив беззаботное выражение лица, приблизилась к ним легкой походкой:
- Привет, мальчики!
Оба, прервав кипевший до этого спор, обернулись.
- О, привет, Темари-чан! – улыбнулся один из них. – Какими ветрами в нашем захолустье?
- Ну как ты думаешь, кого выгоднее всего моему брату использовать вместо наемной тягловой силы? – усмехнулась девушка. – Ну и как вы тут без меня?
Завязался легкий, непринужденный и ничего не значащий разговор. Парни что-то рассказывали, время от времени перебивая друг друга, но Темари даже если и слушала все эти новости, сплетни и абсолютно ненужные ей сейчас подробности личных жизней отдельных шиноби Конохи, то лишь за тем, чтобы найти лазейку и спросить про Шикамару. Все-таки как удачно, что дежурила именно эта двоица! Когда в разговоре случайно промелькнула личность наследника клана Нара, Темари тут же схватилась за эту ниточку:
- Кстати, как там этот оболтус? - лица парней вдруг стали серьезными. Оба переглянулись, словно спрашивая о чем-то друг друга. – Эй, - внешне как бы неуверенно и смущенно сказала девушка, хотя в этот же момент она была максимально напряжена, - что-то случилось?
- Ну, понимаешь, - начал один из них, переводя взгляд на Темари, - похоже, по стране Огня рыщут те же ниндзя, что схватили Казекаге… Может, это не именно те же, но они опять в черных плащах с красными облаками… Так вот, когда Хокаге узнала о том, что они на территории страны, она послала двадцать отрядов на их поиски. Те должны были либо взять их живыми, либо убить. Их нашел отряд Асумы. Произошла стычка и Сарутоби погиб. В этот отряд входил и Шикамару. Для него это было большим ударом, ведь не для кого не было секретом, что Нара был любимым учеником Асумы-сенсея. В общем, по возвращению Шикамару стал сам не свой, а несколько дней назад некоторые жители видели, как он и еще двое из его команды, Ино и Чоджи, да еще и Хатаке-сан покинули деревню… Многие сходятся во мнении, что Нара задумал отомстить, - Темари почувствовала, как сердце ухнуло куда-то вниз. – Вот и вся история.
- Понятно, - девушка опустила ресницы. Теперь, когда все стало на свои места, она почувствовала несказанное облегчение, которое, правда, уже через пару мгновений сменилось еще более вспыхнувшей тревогой. Бросать вызов Акацукам… Уж не слишком ли опрометчиво? – У них есть шанс? – тихо спросила она, вновь открывая глаза.
- Думаю, да, - ответил другой паренек, за секунду до этого переглянувшись с напарником, - Это же Шикамару. Да с ними же еще и Копирующий, - он попробовал улыбнуться.
- Да, пожалуй, - отвлеченно произнесла Темари. – Ладно. Мне еще к Хокаге надо успеть, так что я пойду. Пока, - и она направилась вглубь деревни.
- Пока, - одновременно ответила двоица.
«Любимый учитель… Смерть… Месть… Акацуки… Глупый! Глупый мой!» - как же эгоистично она боялась его потерять! Но от нее уже ничего не зависело. Ей оставалось только ждать. Если вернется – она задаст ему хорошую трепку, если нет - … Темари предпочитала не думать о подобном. В голове теперь было странно пусто, все эмоции и мысли ушли куда-то далеко… Опустошение. Слабость. И страх.
Куноичи без труда добралась до резиденции Хокаге, а удачно встретившаяся Шизунэ провела девушку прямо к Годайме. Та бегло просмотрела переданные Гаарой документы и сказала, что как только будет готов ответ, Темари сразу сможет отправиться домой. «Только бы подольше», - пронеслось в голове последней. Шизунэ сказала, что куноичи может остановиться в той же гостинице для иностранных шиноби, где останавливалась в прошлый раз. Темари, чуть поклонилась Хокаге, как-то немного растерянно улыбнулась Шизунэ и покинула кабинет.
Полминуты женщины смотрели на закрывшуюся за девушкой дверь.
- Она… - неуверенно сказала помощница Годайме, - странная какая-то…
- Да, - ответила Цунадэ, - словно потерянная.
Темари не пошла в гостиницу. Ей нужны были тишина и покой – это она очень четко ощущала после недавних срывов – но ей нужны были и солнце, и воздух. Выбор был сделан инстинктивно, но окончательно. Остановив уличную мелкотню, девушка почти сразу выяснила нужное ей дорогу.
Кладбище шиноби всегда располагается с краю деревни. С трех сторон оно окружено парком, в котором запрещаются тренировки. До ближайших более-менее оживленных улиц около пятнадцати минут ходьбы. Здесь не повышают голоса. Здесь шиноби может побыть собой. Может побыть человеком, а не оружием своей деревни и своего Каге. Может прийти к друзьям и любимым, а не к коллегам и сотрудникам.
Небольшая прямоугольная плита. Как и десятки, а скорее всего даже и сотни, таких же плит. «Асума Сарутоби». Темари сразу нашла эту надпись: плита была самой новой, самой последней. Конечно, под ней нет тела: оно сожжено. Это даже не обычай. Это правило. Строгое правило этого мира. Мира шиноби. Ее мира.
Темари совсем не была знакома с наставником Шикамару. Она знала его в лицо, да и то только затем, чтобы держаться от него подальше - из-за неприязни к табачному дыму. Позже она многое узнала об Асуме из рассказов Шикамару. Нара очень уважал своего учителя, это читалось в каждом слове, в каждой строчке, посвященной дзенину. Но для нее, Темари, это был совершенно чужой человек. И сейчас, стоя напротив его могилы, ей больше всего на свете хотелось закричать о том, как она его ненавидит, потому что из-за того, что погиб он, теперь могут погибнуть другие и в частности один очень глупый человек, который толком не захотел ничего рассказывать в свое время. Ей хотелось проклясть весь род Сарутоби, проклясть Коноху, проклясть Шикамару, проклясть тот чертов экзамен на тюнина, проклясть себя… Но куноичи стояла и молча, непроизвольно закусив нижнюю губу, глотала подступавшие к горлу слезы.
- Темари?.. – раздалось неожиданное за ее спиной.
Девушка чуть вздрогнула и резко обернулась. В двух-трех шагах от нее стояла женщина. Немного растрепанные, но видимо и без того непослушные черные волосы, миловидное, чуть заостренное лицо, глаза необычного красного цвета, черное простое недлинное до колена платье. «Гражданская?... – быстро соображала Темари. – Нет… Вряд ли бы меня знал кто-то из простых жителей… Но и на куноичи она не… или похожа?... знакомое лицо… да, эти глаза… может быть…»
- Куренай-сенсей? – неуверенно произнесла девушка.
Женщина улыбнулась.
- Неожиданно увидеть здесь кого-либо неместного, - Куренай опустила взгляд с лица куноичи на могильную плиту. Темари непроизвольно отметила, как сразу потускнели глаза мастера гендзюцу. Женщина сделала пару шагов вперед и встала рядом с девушкой, но взгляда от мраморного прямоугольника не подняла.
Молчали. Темари несколько раз переводила взгляд с Куренай на плиту. «Что она здесь… - девушка мысленно чертыхнулась. - Тупица! А что она, по-твоему, может здесь делать?! Свежим воздухом дышать?! Ага, особенно с таким взглядом на небезызвестную нам с тобой плиту!» - распекал куноичи внутренний голос, но девушка его уже почти не слушала.
- Куренай-сенсей… - нерешительно начала Темари, чуть повернув голову к женщине. – Я понимаю… возможно, это не мое дело…
- Спрашивай, - просто сказала та, не поднимаю взгляда от плиты. – Здесь мы с тобой не куноичи.
- Хорошо, - Темари попыталась как-то связно оформить хотя бы один вопрос из тысячи, крутящихся у нее на ее языке. – Вы, конечно, можете не отвечать, - Куренай слабо улыбнулась одним краем губ, - но ведь… вы не просто так тут? – быстро выпалила девушка. Сердце на миг замерло…
- Да, - снова просто ответила мастер гендзюцу. – Я прихожу сюда каждый день.
- Вы… - слова никак не хотели выговариваться, - вы любили его?...
- Да, мы были женаты, - Темари заметила, как Куренай пальцами правой руки непроизвольно коснулась кольца на безымянном пальце левой.
- Я… - начала девушка после небольшой паузы, но вновь запнулась, - я хочу спросить у вас… каково это… любить? – куноичи опустила взгляд на плиту перед ними.
Собеседница буквально на мгновение чуть-чуть вскинула брови: довольно необычный вопрос…
- Каково любить?.. Не думаю, что это можно просто так описать… Но когда ты осознаешь, что дороже этого человека для тебя нет… Когда понимаешь, что ты готова отдать все блага мира только за то, чтобы этот человек был счастлив… Когда в его присутствии твое сердце то замирает, то начинает бешено биться, словно пойманная в силки птица… - Куренай чуть-чуть покачала головой. – Пожалуй, это и называют любовью… Но, Темари, не верь ни единому слову обывателей. Потому что, помимо всего, любовь для женщины это еще и крест, клеймящий ее душу… - Куренай замолчала.
- Тогда зачем, - Темари чувствовала, что ей трудно говорить из-за сдавленного чьей-то невидимой рукой горла, - зачем любить?
- Затем, что это действительно прекраснейшее чувство. Нет большего счастья для женщины, чем любить и быть любимой.
- Но ведь потом, если что-то случиться, будет больно, - при этих словах девушка почувствовала, как сжалось сердце. – Чем шире мы раскрываем свои объятия, тем легче нас распять.
- Да, это правда, - согласно кивнула Куренай. – Но, поверь, ни одна боль в этом мире не стоит тех чувств и ощущений, что дарит тебе любовь, - женщина замолчала, словно ожидала продолжения разговора, но молчала и Темари. – Все дело в доверии, - продолжила тогда мастер гендзюцу. – Если ты готова довериться, готова распахнуть объятия, не обращая внимания на все возможные опасности, любовь поднимет тебя на новую высоту, откроет новые чувства, силы и горизонты, - девушка молча слушала, чуть опустив голову, не отрывая взгляда от надписи на каменной плите перед ней. Довериться?.. Ее учили совсем другому… Но теперь все прежние правила казались невыносимо устаревшими и бесполезными, неспособными упорядочить этот мир так, как они делали это раньше… «Пора бы уже подняться на новую ступень», - горько подумала куноичи…
Было около двух часов дня. Дул ветер. Яркое солнце время от времени скрывалось за пышными облаками, быстро бегущими по небосводу. На кладбище шиноби деревни Скрытого Листа перед одной мраморной плитой стояли две куноичи. Одна из них уже нашла и потеряла, другая, возможно, сейчас решала стоит ли повторять судьбу первой.
- Я чувствую, что сейчас ты колеблешься, - снова через некоторое время заговорила Куренай. – Я, конечно, не знаю, о чем ты думаешь, хотя твои вопросы возможно натолкнули меня на определенные мысли. Темари, - девушка непроизвольно вздрогнула от тех… заботы… тепла… и… уверенности?.. которые были вложены женщиной в звуки ее имени, - не бойся потерять и ни о чем не жалей. Наша жизнь шиноби слишком коротка для того, чтобы оставлять что-то «на потом». Не бойся открыть свое сердце достойному человеку. Если любишь – люби без оглядки, полностью и ни о чем не жалея. Потому что и я не жалею, - краем глаза Темари заметила, что Куренай приложила ладонь к своему животу. – И мне есть награда за мою смелость – это ребенок, которого я ношу под сердцем и в котором будет течь кровь клана Сарутоби.
«Ребенок?... – растерянно подумала девушка, невидящим взглядом впившись в надгробную плиту. - Но у нее есть хотя бы это. Частичка ее… Да, частичка ее любви к другому человеку… Своеобразный откуп привратницы-Судьбы… Но у меня ничего нет. Если я вдруг и вправду потеряю Шикамару, то мне ничего не останется. Лишь воспоминания о том времени, которое я… возможно и вправду потратила впустую… Как ты говорил, Канкуро? – девушка подняла взгляд от плиты в пронзительно голубое небо. – «День – это маленькая жизнь и надо его прожить так, будто ты должен сейчас умереть, а тебе неожиданно подарили еще одни сутки»? Хорошо… Я поняла».
- Куренай-сенсей, - куноичи повернула голову к мастеру гендзюцу. В ее голосе и взгляде было что-то новое, живое, раскрепощенное, словно девушка наконец нашла ответ на давно мучивший ее вопрос. – Спасибо вам, - Темари улыбнулась так, как не улыбалась уже давно - свободно, легко, искренне. Потом она развернулась и распрямив плечи и легко подняв голову пошла к выходу с кладбища.
- Не за что, - тихо ответила Куренай, чуть заметно улыбаясь.
«Я правда ни о чем не жалею, Асума…»
«Шикамару… Только вернись…»
Часть восьмая. «У этой истории хороший конец».
- Отличная работа, - Годайме, поставив локти на стол, свела ладони в замок. Перед ней в два ряда стояли Чоджи, Ино, Шикамару, Какаши, Сай, Сакура, Наруто и Ямато. Они все только что вернулись в Коноху после боя с Какудзу и Хиданом. К счастью, удачного боя, обошедшегося без потерь со стороны Листа. – Но Акацуки все еще не побеждены, поэтому не расслабляйтесь. Но пока отдохните, вы это заслужили.
Выйдя из резиденции Хокаге, Шикамару быстро распрощался с остальными и пошел в сторону кладбища шиноби. В голове не было ни единой мысли, во всем теле ощущалась приятная усталость, на душе теперь было спокойно и умиротворенно. Может быть, даже скорее всего, это только на сегодня, на оставшуюся часть дня, но парень хотел отдохнуть. Он сделал то, что считал должным. Заодно избавил Годайме от лишней головной боли, хотя это волновало его в последнюю очередь. Теперь же можно было себе позволить ни о чем не думать… по крайней мере, оставшуюся часть дня не думать…
Куренай не считала часов, которые она проводила на кладбище перед могилой Асумы. Здесь время для нее теряло свое значение, отступало куда-то назад, словно само проваливаясь в небытие… Зачем она сюда приходила каждый день? Нет, она не соврала Темари: она ни о чем не жалела, но все же ей, конечно, было больно, очень больно видеть на могильной плите имя такого любимого, такого родного, такого близкого и теперь такого бесконечно далекого человека… Но здесь, на кладбище, эта боль становилась не такой гнетущей, не такой тяжелой… Она словно рядом… Снова рядом с ним… Глупая иллюзия… Просто временная душевная анестезия, временный обман, не более. Надежда остается только на все то же время, которое, по словам обывателей, «лечит». И, пожалуй, еще на ту маленькую жизнь, которая растет и крепнет под сердцем куноичи. Ребенок, которому суждено расти без отца и которому по этой же причине достанется вдвое больше любви, вдвое больше тепла и внимания, заботы и нежности. Возможно, потом он встанет на путь своих родителей, победит множество врагов, добудет себе славу и уважение, возможно, заведет свою семью, погибнет смертью храбрых, сражаясь за свою деревню… Или, возможно, его смерть будет глупой, случайной и потому несущей еще бОльшую боль и обиду… Возможно… Но это все будет потом, а сейчас есть она и есть имя ее любимого на могильной плите. Пара иероглифов, сухих и строгих символов, придуманных кем-то когда-то, а сейчас выбитых на безучастном и равнодушном камне… Пара иероглифов – вот и человек. И за этим стоит всё: все его чувства, беды, горести, радости, обиды, слова, улыбки, слезы, жесты, характер, привычки, цвет глаз и волос, отпечатки пальцев, вся его уникальность и неповторимость, будничность и однообразие… Все. Пара иероглифов. Не более.
- Не ходили бы вы в таком виде, - немного уставшее, толику осуждающее и абсолютно дающее надежду из-за спины.
Она оборачивается. Он перед ней. Он вернулся. Куренай облегченно вздохнула. Если Шикамару вернулся, если он расслаблен, несмотря на изрядно потрепанный вид, если он так самую малость улыбается, значит все хорошо… Значит, у этой истории хороший конец…
Нара подходит к надгробию, достает из кармана пачку сигарет, приседает и кладет бумажный коробок на плиту. Все… Отпустило… Он сделал все, что считал должным. Конечно, ему тоже больно, ему тоже обидно, он даже винит себя в определенной степени, но теперь все хорошо… У этой истории хороший конец…
- Тебе не с кем больше играть в сеги, - говорит неожиданно Куренай. – Ты ведь был его любимым учеником. Как стало одиноко, да?
- Он учил меня и очень важным вещам, и полной ерунде, - серьезно отвечает Шикамару. – Не только сеги. Я совру, если скажу, что мне не одиноко. Но я из того поколения, которому необходимо взрослеть, так что не могу плакать вечно.
Куренай молчала. Ее снова потревожило будущее ее ребенка… Молчал и Шикамару. Он поначалу не мог оторвать от плиты взгляда, тягучего, тяжелого, контрастирующего с его общим душевным покоем, но через пару мгновений губы сложились в легкую улыбку.
- Я вечно… жаловался и старался увильнуть от своих обязанностей, - начал он, вставая, - совершал кучу ошибок, и Асуме приходилось все улаживать. И ведь… он был очень странным учителем, и его иногда было сложно понять, - Куренай вопросительно смотрела на спину молодого шиноби. – Но кроме того, он был самым крутым взрослым из всех, кого я знал, - женщина чуть улыбнулась, словно хорошей шутке пятилетнего мальчишки, и непроизвольно в этот же момент вновь коснулась живота. – Теперь моя очередь, - обернулся парень, - когда этот ребенок родится, я стану защищать его, поэтому мне тоже надо стать крутым взрослым, - и он улыбнулся широко, открыто, радостно.
Легкая, но все же немного грустная улыбка не покидала лица Куренай.
- Спасибо, - тихое. Светлое. Благодарное.
Да. У этой истории хороший конец.
- Многолюдно сегодня что-то, - задумчиво произнесла Куренай, оглядываясь на небольшую семью, только пришедшую на кладбище.
- Многолюдно? – переспросил Шикамару.
- Да, - чуть улыбнулась женщина. – Когда я только пришла сюда, здесь уже стояла Темари, - «Темари?! Она в деревне?» - парень на самом деле подумал, что ослышался, но мастер гендзюцу продолжала: - Немного странно было увидеть ее здесь, на этом месте…
- Это была точно она? – практически перебив Куренай, быстро и все еще не веря своим ушам спросил Шикамару.
- Да, - немного растеряно пожала плечами женщина.
- Странно, - Нара постарался вложить в это слово как можно больше равнодушного изумления, хотя его сердце заколотилось в два раза быстрее. Но сейчас ему главное было не выдать своих эмоций. – Ладно. Дело сделано. Можно и расслабиться, - Шикамару попытался легко улыбнуться, словно он уже и забыл о том, что сказала ему Куренай. Женщина улыбнулась в ответ, и парень подумал, что не уверен, раскусила она его или нет. Нет, даже не его. Их. Он не мог знать, о чем они разговаривали с Темари… но и не против был Шикамару, если бы Куренай… да если бы все знали об их отношениях. Он просто боялся ранить чувства дорогого ему человека. Если Она не хочет, чтобы знали о них – не надо. Главным для него было ее счастье, ее улыбка. Нара вполне отдавал себе отчет в том, что готов положить мир к ногам Песчаной Химэ (п/а: химэ – яп. «принцесса»). Мир, а заодно, если потребуется, и свою жизнь. И свою любовь.
Нара ровным шагом прошел мимо женщины и направился к выходу с кладбища. Он не прощался. Не хотел прощаться с Куренай. Да ей и не надо было это. Куноичи знала, что на него она может положиться в любую минуту. И лишь легкая, загадочная улыбка не покидала ее лица.
«Ксо! Нара! Думай! Думай. Думай, где она может быть», - Шикамару нервно барабанил пальцами по столбу, на который опирался левой рукой. После разговора с Куренай он вернулся в резиденцию Хокаге, логично предположив, что у Годайме Темари просто обязана была побывать. К самой Цунаде парень с расспросами не пошел, зато под предлогом помощи аккуратно выспросил у замотавшейся и оттого не задумывающейся над причиной подобного интереса к послу Песка Шизуне все, что ему надо было. Далее Нара последовал в гостиницу для иностранных шиноби, и уже на месте выяснилось, что там сестра Казекаге даже и не появлялась. И вот теперь он стоял на улице и пытался сообразить, куда же могла исчезнуть Темари. Вымотанный мозг юного гения принудительной мыслеварке сопротивлялся как мог, видимо из чистого ехидства подсовывая Шикамару самые экстравагантные и бесшабашные варианты развития событий. Парень медленно выдохнул и закрыл глаза. «Так. Надо подумать спокойно. В гостиницу она не пошла. Это раз. Даже если бы она сама, причем одна, что уже маловероятно, решила погулять по деревне, то из-за временной разницы наших прибытий в Коноху - ведь, если верить Шизуне, то Темари прибыла еще днем, а мы вернулись уже ближе к заходу солнца - она бы уже скорее всего была в гостинице. Это два. Если она встретила кого-то и зашла к этому «кто-то» в гости, то ситуация осложняется и мне ничего не остается, кроме как ждать ее здесь. Но. В деревне она почти ни с кем не знакома. Это три. Сидеть и ждать ее? Впрочем, – Шикамару открыл глаза, - есть еще одно место, которое стоит проверить…» Недодумав мысль до конца, Нара перестал подпирать столб и весьма приличным по скорости шагом направился к западным кварталам деревни.
Через пятнадцать минут он уже подходил к своему любимому месту – тому самому небольшому холму в незастроенном районе Скрытого Листа, куда он в свое время впервые привел Темари, где все, можно сказать, начиналось для них. Солнце, уже почти касавшееся верхушек деревьев окружающего деревню шиноби леса, дарило земле густо-желтый свет, отчего все краски становились более насыщенными, а от каждой травинки или камушка ложились глубокие длинные тени. Пухлые, словно замершие на небе облака, снизу подсвечиваемые заходящим светилом до ярко-оранжевых оттенков, богато дополняли величественной красоты закат. Шикамару легко поднялся на вершину холма и на мгновение замер, любуясь насыщенным, мерным спокойствием природы, но уже через секунду его внимание привлекла фигура на середине пологого склона. Она. Сердце радостно забилось в груди, губы тронула радостная улыбка. Девушка тоже стояла лицом к заходящему солнцу. Прямая спина. Сведенные сзади в замок руки. Привычное темное с алым поясом кимоно, вытянутый прямоугольник сложенного веера, четыре задорных коротких хвоста. Он делает к ней шаг, второй, подходит ближе, но подходит осторожно, словно опасаясь спугнуть возвышенный образ, прекрасную лань.
- Темари… - непроизвольно слетает с губ лучшее в мире имя.
Но девушка не оборачивается, даже не шевельнувшись. Она словно статуя, божественно красивая, но чуждая этому миру. Еще несколько шагов вперед так, чтобы можно было уже коснуться рукой ее плеча и…
Нераскрытый веер, словно сам, стремительно взлетает вверх и ребром уже несется на голову Шикамару, но его тело реагирует само, подчиняясь почти мгновенной, выработанной даже у этого лентяя реакции. Он вскидывает руку, ставя блок, локоть принимает удар на себя - больно, но нет времени на раздумья. Неуловимо быстрый шаг вперед, свободной рукой обхватить за талию, притянуть к себе, лишая возможности двигаться, рукой, занесенной для блока, перехватить веер, вырвать его, отбросить от греха подальше и освободившейся ладонью прижать к своему плечу ее голову. Она, шипя, как разъяренная кошка, извивается в попытках вывернуться из захвата, но он держит крепко, понимаю, что по какой бы то ни было причине, но ее нельзя отпускать. Нельзя. Не сейчас.
- Ублюдок!.. Мерзавец!.. Отпусти!.. Отпусти меня!!..
- Тихо… Тихо… - нежный горячий шепот ей в волосы. – Тшшшшш…
Неожиданно только что ходившие ходуном плечи замирают, а потом и вовсе опускаются, расслабившись. Она больше не вырывается, но и, уткнувшись носом в шею, продолжает тихо проклинать его. Словно маленького ребенка, Шикамару слегка раскачивает девушку из стороны в сторону, утешая, нежно гладя по голове. Постепенно поток проклятий затихает, и тогда парень решается нежно и осторожно спросить, не позволяя куноичи отстраниться:
- Что случилось? - зря. Ее рука вырывается из ослабевшего захвата и через секунду Темари отвешивает ему хорошую пощечину. - Ау!..
- Что случилось?! – в ее поднятых глазах злость и обида. – Ты еще смеешь спрашивать, что случилось?! Да я две недели места себе не нахожу!! Неужели нельзя было написать все, как есть?! Ты мне настолько не доверяешь?! Почему я должна узнавать о смерти твоего сенсея и о том, что ты самолично отправился мстить, от совершенно чужих мне людей!? Почему?! Всего одно письмо! Пара строчек! Пара строчек и мне не пришлось бы рассказывать все Гааре!.. – она замолкает, словно сказав что-то не то, смотрит на него уже без злости, но с безграничным осуждением и обидой, а потом снова утыкается ему носом в шею, сама обнимает его и прижимается к нему.
Шикамару сбит с толку, смущен. Он ведь и правда написал ей тогда какую-то сухую фальшивую фразу, поглощенный своими заботами и мыслями… Стоило бы хорошенько выругать себя сейчас за такое невнимание к любимому человеку, стоило бы логически прикинуть еще тогда, что, возможно, есть люди, которые, хоть и далеко, но переживают за него… Ведь окажись он на ее месте, он бы поступил точно так же.
- Прости. Прости меня, - он знал, что сейчас ему лучше не оправдываться, а тихо и максимально нежно попросить у нее прощения. Потому что его жизнь уже ничто без нее. Потому что ее пощечина – это даже не наказание, даже не упрек. Потому что главным для него отныне и вовеки будет ее улыбка, а каждая сорвавшаяся с ее ресниц слеза будет еще одним грехом на его душе. И от этого осознания, от чувства глубокой, щемящей нежности, поднявшейся в его душе, затопившей его с головой теплой волной любви, он счастливо и спокойно улыбнулся, еще крепче прижав ее к себе, еще глубже зарывшись носом в ее челку. – Темари, - тихо позвал он, глядя на садящееся солнце, - я давно хотел сказать тебе, но все как-то не получалось… - он замолчал, пытаясь осознать всю значимость его следующих слов.
- М? – вопросительное, чуточку тревожное.
- Я люблю тебя, моя Песчаная Королева, - уверенное, безгранично нежное.
На мгновение Темари сжимает ладонями его плечи, еще теснее прижимаясь к нему. Шикамару не мог знать, как счастливо ёкнуло в этот момент ее сердце, само отвечая на его неожиданное искреннее признание.
Насыщенно-золотой круг солнца уже на треть скрылся за темными верхушками деревьев. Пушистые, тяжелые от свинцового цвета облака лениво меняли свои очертания. Закат горел, полыхал буйством самый насыщенных красок и оттенков, бросал золотые отсветы на западный пологий склон холма в не застроенном районе Деревни, Скрытой в Листве, где, обнявшись, прижавшись друг другу, стояли два самых счастливых в этом мире человека, готовых дарить друг другу свою любовь и пить это чувство до дна. Вместе. И во веки веков.
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещение рук, скрещение ног,
Судьбы скрещение.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Да. У этой истории хороший конец.
