Послание.

Сейчас его именуют Делом ББ об убийствах в Лос-Анджелесе – довольно-таки запоминающееся название – но тогда, в самый его разгар, оно не называлось настолько впечатляюще. Пресса окрестила его «Убийствами Вара Нинго», «лос-анджелесскими серийными убийствами в запертой комнате» и ещё массой таких же отвратных названий. Все они несомненно служили источником сильной досады для Бейонда Берсдея – виновника этих убийств – но, откровенно говоря, я думаю, что они давали более точное определение того, что же происходило на самом деле.
Так или иначе, на следующий день после того, как Бейонд Берсдей совершил третье убийство, 14 августа 2002 года, в 8:15 утра по местному времени, агент ФБР Наоми Мисора проснулась у себя дома в собственной постели и лежала, пребывая на грани сна и яви. На ней были темные кожаные штаны и такая же куртка, но было бы ошибкой предположить, что она всегда спала в этом наряде. Накануне ночью она несколько часов гоняла на мотоцикле, тщетно пытаясь снять напряжение, а когда, наконец, вернулась домой, то сразу же упала на кровать и крепко заснула, не приняв душ и не раздевшись. Вместе с названием этого дела Мисора стала известна широкой публике как агент, раскрывший его, но правда состоит в том, что когда эти события разворачивались в реальном времени, она была временно отстранена от работы в ФБР. Официально считалось, что она просто в отпуске, но это только потому, что она была совершенно не в состоянии противиться давлению со стороны начальников и коллег. Отстранение, перерыв, летний отпуск. Не думаю, что нам нужно здесь вдаваться в подробности и объяснять причины её отстранения. Главное, что дело было в Америке, она была японкой, женщиной, прекрасно справлялась со своими обязанностями, а ФБР очень большая организация…и этих сведений вполне достаточно. Разумеется, у неё были коллеги, которые её ценили, и именно поэтому она и смогла проработать в Бюро всё это время, но месяц назад, как раз перед самым началом дела ББ Мисора совершила серьёзную ошибку – настолько серьёзную, что даже сама не могла в неё поверить, – которая и привела к её отстранению от работы. Подобную проблему не решишь, гоняя среди ночи на мотоцикле.
Мисора всерьёз думала о том, чтобы уйти из ФБР, начать новую жизнь и снова переехать в Японию. Отчасти потому, что была сыта по горло всей той гадостью, которая сопровождала её работу, но больше из-за чувства вины, которая мертвым грузом лежала на плечах. Даже если бы её никто не принуждал – что вообще вряд ли возможно – Мисора сама бы попросилась в отпуск.
Или даже в отставку.
Мисора медленно выбиралась из постели, намереваясь смыть с себя весь всю грязь и пот минувшей ночи, и тут вдруг заметила, что ноутбук у неё на столе почему-то включен. Она что-то не помнила, чтобы его включала – ведь она только что проснулась. Может быть, она сделала это вчера, когда пришла? А потом сразу уснула? Ничего такого она не помнила, но раз скринсейвер работает, другого объяснения просто нет. Можно конечно сказать, что раз у неё хватило сил включить компьютер, то должно было хватить и на то, чтобы раздеться. Мисора стянула с себя куртку и штаны и, ощущая во всем теле неожиданную легкость, подошла к столу и дотронулась до мыши. Этого было достаточно, чтобы убрать скринсейвер, но то, что Мисора увидела на экране вместо него, озадачило её ещё больше. Главная почтовая программа оказалась запущена, мигая сообщением «Новая Почта». Нет, она, конечно, могла уснуть с включенным компьютером, но вырубиться, проверяя почтовый ящик? Недоумевая, она кликнула на папку «Входящие». Там было одно сообщение, от Рэя Пенбера. Рэй был её парнем, и тоже работал в ФБР. Из всех агентов, что высоко ценили её, Рэй был, пожалуй, самым ярким примером (что не мешало ему упрашивать её перевестись в более безопасный отдел всякий раз, когда случалось что-нибудь серьёзное). Поскольку её отпуск почти закончился, это наверное что-то по работе, решила Мисора и открыла письмо…

Наоми Мисора-сама,1

Извините, что использую подобный способ для связи с вами.

Я хочу попросить у вас помощи в раскрытии одного дела. Если вы согласны помочь мне, пожалуйста, зайдите в третий блок третьего раздела на сервере Funny Dish 14 августа в 9 часов утра. Линия будет свободна ровно 5 минут (через брандмауэр, пожалуйста, пробивайтесь самостоятельно).

L

P.S. Чтобы связаться с вами, я взял на себя смелость позаимствовать адрес вашего друга. Так было проще и безопаснее всего, поэтому, пожалуйста, простите меня за это. Вне зависимости от того, согласитесь вы мне помочь или нет, я прошу вас уничтожить компьютер в течение 24 часов после прочтения этого сообщения.

Дочитав письмо, Мисора тут же перечитала его ещё раз и снова проверила имя отправителя.
L.
Пускай её временно отстранили, но она всё равно агент ФБР, и, разумеется, она узнала это имя – было бы непростительно его не узнать. На миг ей пришло в голову, что Рэй Пенбер или кто-нибудь ещё просто решил над ней подшутить, но потом ей показалось маловероятным, чтобы кто-то набрался смелости подписаться этим именем. Пусть L никогда никому не показывался, ни на публике, ни даже наедине, но, тем не менее, Мисора слышала несколько леденящих душу историй о том, что случалось с детективами, которые пытались выдать себя за L. Можно утверждать наверняка, что никто не посмеет воспользоваться его именем, даже в шутку.
Итак…
- Вот черт, - пробормотала она и отправилась, наконец, в душ смывать усталость минувшей ночи. После душа она высушила свои длинные черные волосы и выпила чашку горячего кофе.
Но она лишь притворялась, что раздумывает, как ей поступить – на самом деле выбора у неё не было. Ни одному агенту ФБР, а особенно агенту низкого ранга, никогда бы не пришло в голову отвергнуть просьбу L. Но в тот момент Мисора была не самого благосклонного мнения о великом детективе, и притворялась, что раздумывает, пусть даже только для того, чтобы почувствовать себя хоть немного лучше. Если вы учтете её обстоятельства, то причина её поведения понятна. Ведь ясно же, что её ноутбук оказался включенным потому, что его взломал L, и теперь ей было не слишком-то весело от мысли, что придется уничтожить новый компьютер, который она купила всего месяц назад.
- Я не против… Вернее, против, но…
Но выбора у неё не было.
И ровно в 8:50 Мисора уселась перед компьютером, которому теперь оставалось жить меньше двадцати трёх часов, и принялась следовать инструкциям L. Она не была специалистом по взлому сетей, но азам хакерства её научили в школе ФБР.
Как только она благополучно вошла на сервер, экран её компьютера стал белым. Сначала она встревожилась, но потом увидела большую готическую букву «L», парящую в центре экрана, и вздохнула с облегчением.
- Наоми Мисора, - послышался после короткой заминки голос из динамиков. Голос был синтезированный, он принадлежал скорее машине, чем человеку, но именно по этому голосу L узнавал любой отдел расследований по всему миру. Мисора слышала его несколько раз и раньше – но теперь он впервые обращался лично к ней. Это было странно, как услышать собственное имя по телевизору – не то чтобы у неё имелся подобный опыт, но она почему-то решила, что чувство будет именно такое.
- С вами говорит L.
- Здравствуйте, - начала было Наоми, но тут же поняла, что пытаться общаться с ним таким образом бесполезно. На её компьютере не было микрофона, и L бы её не услышал.
Вместо этого она напечатала:
«Это Наоми Мисора. Для меня большая честь говорить с вами, L.»
Если связь хорошая, он должен получить её сообщение.
- Наоми Мисора, вы знакомы с делом об убийствах, расследование которого сейчас идет в Лос-Анджелесе?
Он перешел сразу к делу, никак не ответив на её слова. Возможно, потому, что должен был закончить этот сеанс связи ровно в 9:05, но его поведение и отношение задели Мисору. Как будто это само собой разумеется, что она станет с ним сотрудничать – что конечно правда, но своим поведением он выказывает полное неуважение к её гордости. Мисора забарабанила по клавиатуре – гораздо громче, чем требовалось:
«Я не настолько вездесуща, чтобы уследить за всеми расследованиями, которые идут в Лос-Анджелесе».
- Да? А я настолько.
Её шпильку он отбил собственной бравадой.
И тут же как ни в чем не бывало продолжил:
- Я говорю о серийном убийце – вчера была найдена его третья жертва. Думаю, она не последняя. В новостях это дело называют убийствами Вара Нинго.
«Вара Нинго?»
Она не слышала о таких. В отпуске она сознательно избегала новостей подобного рода. Мисора жила в Японии до окончания школы, и сам этот термин был ей знаком, но сейчас, произнесенный по-английски, приобрел незнакомую нотку.
- Я хочу раскрыть это дело, - сказал L. – Мне нужно арестовать убийцу. Но без вашей помощи мне не обойтись, Наоми Мисора.
«Почему я?» - напечатала она в ответ. Этот вопрос можно было понять двояко: «Почему вам нужна моя помощь?» либо «Почему это я должна вам помогать?», но L, не раздумывая ни секунды, взял первый вариант. Любой адресованный ему сарказм только пропадал даром.
- Разумеется потому, что вы опытный следователь, Наоми Мисора.
«Но я в отпуске».
- Я знаю. Но ведь так еще удобнее, разве нет?
Три жертвы, сказал он.
Конечно, зависит от того, какие именно жертвы, но из того, что сказал ей L, она заключила, что это дело ещё не разрослось до таких масштабов, когда к нему подключается ФБР. Видимо поэтому он и обратился к ней, а не прямиком в Бюро. И почти не оставил ей времени на раздумья. Но все же ей хватило времени на то, чтобы спросить себя, а почему вообще L занялся делом, слишком мелким для того, чтобы на него обратило внимание ФБР. Но, разумеется, она не надеялась, что он ответит на этот вопрос сейчас, через компьютер.
Она взглянула на часы.
Оставалась ещё одна минута.
«Хорошо. Помогу чем смогу», - напечатала Наоми.
L ответил немедленно:
- Спасибо. Я знал, что вы согласитесь.
Особой благодарности в его тоне она не уловила. Но может быть причиной тому просто его «машинный» голос.
- Давайте я объясню вам, как вы сможете связаться со мной в дальнейшем. Времени мало, так что буду краток. Прежде всего…

Прежде всего, ей нужно было ознакомиться с подробностями дела о лос-анджелесских убийствах. 31 июля 2002 года в Голливуде, в спальне небольшого дома по Инсист-стрит был убит мужчина по имени Билив Брайдсмейд. Он жил один и работал независимым писателем. Он писал статьи для нескольких десятков журналов, скрываясь под множеством псевдонимов, и был довольно хорошо известен в этом бизнесе – что не значит ровным счетом ничего, но в этом деле похоже сыграло свою роль. Брайдсмейда задушили. Сначала его напоили каким-то наркотиком до бессознательного состояния, а потом задушили сзади чем-то похожим на веревку. Следов борьбы не было – всё предусмотрено, в общем, чисто сработанное преступление. Второе убийство произошло через четыре дня, 4 августа 2002 года. На этот раз в центре, в квартире на Третьей Авеню, а жертвой оказалась особа женского пола по имени Куотер Квинер. Она была забита до смерти, а череп проломлен спереди чем-то длинным и твердым. Опять же, жертву, по всей видимости, чем-то опоили, и в момент смерти она была без сознания. А что касается того, почему полиция решила, что оба убийства совершил один и тот же человек… то любой, побывавший на месте преступления, сразу же заметил нечто общее.
В обеих квартирах к стенам были прибиты соломенные куклы вуду. Эти куклы были известны как Вара Нинго.
Четыре на Инсист-стрит.
Три на Третьей Авеню.
Прибитые гвоздями к стенам.
Про Вара Нинго упоминали в новостях, так что существовала вероятность того, что кто-то другой мог скопировать почерк первого убийцы, но некоторые другие детали тоже совпадали, и полиция заключила, что имеет дело с серийным убийцей. Но если дело в этом, то оставался один очень большой вопрос – потому что Билива Брайдсмейда с Куотер Квинер ровным счетом ничего не связывало. Они не обменивались ни номерами мобильников, ни визитками. Да к тому же у Куотер Квинер ни мобильника, ни визитки вообще не оказалось – ей было всего тринадцать лет. Какое отношение она вообще могла иметь к сорокачетырехлетнему писателю-фрилансеру? Если и имела, то разве что через мать, которой на момент убийства не было в городе, но если учесть разные места проживания и жизненные обстоятельства этих двоих, то все равно было очень сложно увидеть здесь какую-либо существенную связь. Пользуясь оборотом из старинного детектива, отсутствовало связующее звено – то есть ничего общего между жертвами не нашли. Расследование сосредоточилось на этом обстоятельстве, а ещё через девять дней (к этому времени пресса уже стала называть это дело «убийствами Вара Нинго»), 13 августа 2002 года произошло третье убийство.
И две куклы Вара Нинго на стене.
С каждым убийством количество кукол уменьшалось на одну.
Третье убийство произошло в западной части Лос-Анджелеса, в коттедже возле станции метро, которую называли Стеклянной, потому что она представляла из себя застекленный павильон, а жертву звали Бэкйард Боттомслэш. Снова женщина, двадцати шести лет – на полпути между первой и второй жертвами, – банковская служащая. И снова никакой связи с Биливом Брайдсмейдом или Куотер Квинер. Даже случайно они вряд ли могли где-нибудь пересечься. Причиной смерти третьей жертвы была потеря крови – обширное кровотечение. Удушение, избиение, ножевая рана – каждый раз другой способ убийства, такое впечатление, что с каждым разом убийца пробовал что-то новое. И ни на одном из мест преступления он не оставил никаких улик. Единственное, что оставалось для расследования – связующее звено, но поскольку его не нашли, что для убийств подобного рода очень странно, то третье убийство завело полицию в совершеннейший тупик. Убийца явно был намного умнее полицейских. Я не собираюсь здесь превозносить Бейонда Берсдея, но в этом случае надо отдать ему должное.
Ах, да – кроме Вара Нинго была ещё одна общая деталь между этими убийствами – все жертвы были найдены в запертых комнатах. Прямо как в старом детективе. Полицейские не придали особого значения этой детали…но когда Наоми Мисора получила от L файл с данными по делу, это было первое, что привлекло её внимание.
Мисора начала расследование – не как агент ФБР, а как частное лицо под руководством L – на следующий день после того, как он обратился к ней с просьбой, то есть 15 августа. Официально она была не на работе, так что пистолет и значок у неё забрали, и теперь права носить оружие у неё было не больше, чем у любого рядового гражданина.
Но она особо и не возражала – она была не из тех агентов, что тычут своими полномочиями в лицо каждому встречному. Она была несколько выбита из колеи и расстроена – в общем, не самое подходящее настроение, чтобы браться за расследование, но в этом смысле её эмоциональное состояние было схоже с тем, что испытывал L. Другими словами, у неё не очень получалось работать в группе, и её способности проявлялись в полной мере, когда она ускользала из-под опеки организации и работала сама по себе – чем в свою очередь можно было объяснить то, почему сейчас она была слегка обижена на L.
Но, тем не менее, 15 августа, когда едва перевалило за полдень, Наоми Мисора уже была на Инсист-стрит, где произошло первое убийство. Оглядев дом, казавшийся чуток великоватым для одного человека, Мисора достала из сумочки мобильник и набрала номер, который дал ей L. Он сказал, что сигнал проходит через пять шифрующих устройств, так что номер совершенно безопасен. Безопасен не только для самого L, но и для находящейся не на службе Мисоры.
- L, я на месте.
- Хорошо, - сразу же отозвался синтетический голос, как будто только и ждал её звонка.
Мисоре вдруг стало интересно, где L сейчас находится и в какой обстановке ведет свои расследования, но она тут же подумала, что в любом случае это не имеет никакого значения.
- Что мне делать дальше?
- Наоми Мисора, вы в доме или на улице?
- На улице. Я направляюсь к месту убийства, но ещё не подошла к дому.

1Сама - форма уважительного суффикса "сан", используемая в письмах. (Здесь и далее примечания переводчика).

- Тогда прошу вас, зайдите внутрь. Дверь должна быть открыта. Я об этом позаботился.
- Спасибо.
Хорошо подготовился.
Она стиснула зубы, сдерживаясь, чтобы не сказать что-нибудь язвительное. В обычном случае она бы сочла хорошую подготовку достойной уважения, но сейчас ей было трудно смириться с тем, что кто-то может подготовиться настолько тщательно.
Она открыла дверь и вошла в дом. Жертву убили в спальне, и Мисора ещё с улицы могла безошибочно определить, где эта спальня может находиться – опыта подобных расследований у неё хватало. В таких домах спальни обычно располагались на первом этаже; туда она и направилась. С момента убийства прошло уже две недели, но в доме определённо поддерживали чистоту. Нигде не было ни пылинки.
- Но, L…
- Что?
- По данным, которые я получила вчера… не хочу повторять очевидное, но полиция здесь уже всё осмотрела.
- Да.
- Не знаю точно, как вы это сделали, но ведь у вас уже имеется полицейский отчет.
- Да.
Очень вразумительный ответ.
- Так получается, мне нет смысла здесь находиться?
- Есть, - сказал L. – Я надеюсь, что вы сможете обнаружить что-то, чего не нашла полиция.
- Ну… это-то понятно.
Даже слишком очевидно.
Его ответ ровным счетом ничего не объяснял.
- Говорят, что место преступления нужно осмотреть сотню раз, так что ваш приход сюда едва ли бесполезен. Прошло некоторое время, и возможно кое-что всплыло на поверхность. Наоми Мисора, первое, о чем нам нужно подумать, так это о связи между жертвами. Что связывает Билива Брайдсмейда, Куотер Квинер и новую жертву, Бэкйард Боттомслэш? Или связи здесь нет, и жертвы выбраны случайно? Но даже если это так, должна быть какая-то логика, по которой убийца их выбирает? О чем я прошу вас, Наоми Мисора – так это найти то самое связующее звено.
- Ясно…
На самом деле ей ничего не было ясно, но зато она начала понимать, что, сколько бы она ни препиралась с L, он всё равно будет уходить от ответа и не скажет ей того, что ей действительно хотелось знать, и поэтому решила не задавать больше вопросов. К тому же, она как раз подошла к двери спальни. Дверь открывалась внутрь и была снабжена поворачивающимся замком.
Запертая комната.
На месте второго и третьего убийств были такие же замки… может это и есть недостающее звено? Нет, эта информация уже имелась в файле. Её полиция уже зафиксировала. L искал что-то ещё.
Спальня была не очень большая, но мебели в ней было немного, так что тесной она не казалась. Посередине стояла широкая кровать, а всю остальную мебель составляло несколько книжных полок. Полки были в основном забиты книгами на темы различных видов досуга и известными японскими комиксами, позволяя предположить, что Билив Брайдсмейд здесь только отдыхал. Он, похоже, был из тех, кто тщательно разграничивает работу и свободное время, что среди фрилансеров встретишь нечасто. Возможно, этажом выше имеется что-то вроде рабочего кабинета, подумала Мисора, мельком взглянув на потолок. Надо будет потом проверить.
- Кстати, Наоми Мисора. Какие у вас соображения по поводу виновника этих убийств? Я хотел бы услышать, что вы о нем думаете.
- Сомневаюсь, что мои соображения будут вам чем-то полезны, L…
- Все соображения полезны.
Да ну?
Мисора на минуту задумалась.
- Он ненормальный, – ответила она наконец, не стараясь особенно выбирать выражения, а просто высказывала, что было у неё на уме. Такое впечатление у неё создалось накануне, когда она ознакомилась с делом. – Не только потому, что убил троих, а…всё его поведение заставляет так думать. И он даже не пытается этого скрывать.
- Например?
- Например…отпечатки пальцев. Полиция не нашла ни одного отпечатка ни на одном из мест преступления. Они были стерты все до единого.
- Верно…но, Наоми Мисора, не оставлять отпечатков – это главное в совершении преступления.
- Но не до такой степени, - отозвалась Мисора с досадой – она знала, что L прекрасно понимает, к чему она ведет, и была совершенно уверена, но он проверяет её на прочность, неважно, что он там говорил до этого. Проверяет, может ли она представлять его интересы в этом деле. – Любой преступник в этом случае просто наденет перчатки – ну, или вытрет все поверхности, к которым прикасался. Но этот парень…он, похоже, стер все отпечатки в доме до единого. На местах всех трех убийств. Сначала я решила, что он был в доме жертвы столько раз, что просто не помнил, что трогал, а что нет, но когда прочитала, что он вывинтил все лампочки и протер каждый патрон, то это извините, уже ни в какие ворота не лезет. Такое поведение ненормально, как ещё его назовешь?
- Согласен.
Ах, теперь, значит, согласен?
- Так что, L, как я уже сказала, если он принял такие крайние меры предосторожности, то сомневаюсь, что смогу найти здесь что-то новое. Такой как этот не допустит ошибки.
Ошибки.
Как та, что она совершила в прошлом месяце.
- Обычно такое расследование начинается с поиска ошибки, которую допустил преступник, и уже исходит из неё, но в этом случае я сомневаюсь, что мы найдем что-нибудь подобное.
- Да, думаю, не найдем, - сказал L. – но что если это не ошибка?
- Не ошибка?
- Да. Что-то, что он оставил специально. И если полиция этого не разглядела…то может быть у нас есть надежда.
Специально оставлять подсказки? Да бывало ли такое вообще? Обычно нет, никогда – зачем кому-то оставлять после себя то, что может быть использовано против него? Хотя нет. Теперь, когда L упомянул об этом, известно уже два примера подобного поведения. Один из них – прибитые к стенам Вара Нинго, а другой – защелкнутые замки, создающие эффект запертой комнаты. Никакие это не ошибки – убийца специально так сделал. Особенно последнее. Именно замки больше всего заинтересовали Мисору – ведь почти в каждом подобном случае запертая комната изображалась с целью представить всё как самоубийство. Но первая жертва была задушена сзади, вторая забита до смерти орудием, которого на месте преступления не нашли, а третья заколота чем-то, чего опять же не обнаружили на месте…ничего из этого за самоубийство ну никак не примешь. А значит, попытка изобразить запертую комнату ничего преступнику не дает. Это не ошибка, это просто нелогично.
И ещё эти Вара Нинго, каждый раз одинаковые.
Она понятия не имела, что они означают.
Поскольку Вара Нинго использовались в Японии для наложения проклятий, кто-то высказал сумасбродную догадку, что убийца либо сам японец, либо имеет зуб на японцев, но так как этих кукол можно было спокойно купить в любом магазине игрушек (где-то по три доллара за штуку), эта теория поддержки не встретила.
Мисора закрыла за собой дверь, а так как замок располагался где-то на уровне её пояса, она машинально повернула его, запирая себя изнутри. После этого она осмотрела стены в тех местах, где висели куклы.
Кукол было четыре.
По одной на каждой стене. Разумеется, сейчас их не было, потому что полиция изъяла их как существенные улики. Но можно было легко определить, где они висели, потому что в стенах остались дырки. Мисора достала из сумочки шесть фотографий. На четырех из них были куклы. На пятой – жертва, Билив Брайдсмейд, лежащий навзничь на кровати. На снимке были хорошо видны следы веревки у него на шее.
Мисора взглянула на последнюю фотографию.
Она была сделана уже не на месте преступления, а во время вскрытия – крупный план голой груди жертвы. На груди Брайдсмейда было множество порезов, нанесенных, по всей видимости, ножом. Порезы были неглубокие, но шли во всех направлениях. Согласно медицинскому заключению, их нанесли уже после смерти жертвы.
- Вообще-то когда убийца так бессмысленно уродует труп, он испытывает сильную ненависть к жертве…не удивлюсь, если у писателя-фрилансера, который не гнушался никаким заработком, было немало врагов. Он вел множество колонок сплетен…
- Но, Наоми Мисора, это не объясняет, почему он так же обошелся и с остальными жертвами. Их телам он тоже нанес повреждения, которые не были непосредственно связаны с причиной смерти – вообще-то они становились серьезнее с каждым новым убийством.
- Возможно, он испытывал личную ненависть лишь к Брайдсмейду, а в остальных двух случаях проделал с жертвами то же самое, чтобы это скрыть. Или не к Брайдсмейду, а к одной из двух остальных жертв… или к двум из трех, а в последнем случае это была маскировка. Повреждения, возможно, становились все сильнее, потому что это часть маскировки, или же…
- Вы убеждены, что убийца, лишь делает вид, что убивает без разбора?
- Нет. Это лишь одна из версий, которую стоит учитывать. Эта идея объяснила бы Вара Нинго. Я хочу сказать, может быть, он нарочно оставлял их, чтобы показать, что все три убийства совершил один и тот же человек – и возможно, двери комнат он запирал с той же целью.
И в этом случае перемещение из Голливуда в центр, а потом в западную часть города можно рассматривать как попытку сбить с толку расследование. Чем большее число людей замешано в деле, тем более хаотичным станет расследование…а выбор девочки-подростка к качестве второй жертвы возможно был сделан намеренно, чтобы выдать себя за психопата.
- Притворяться ненормальным…знаете, сама идея подобного поведения уже достаточно ненормальна, - сказал L. Мисора удивилась подобному проявлению чувств. Оно её, можно сказать, даже впечатлило, и она поспешно вернула разговор в прежнее русло, чтобы скрыть свое удивление если не полностью, то частично.
- Так что, L, смешно с моей стороны пытаться выявить связь между жертвами. Думаю, полиция и так неплохо с этим справляется, и…откровенно говоря, целесообразнее проверить всех, кто знал жертв лично. Например, третья жертва, Бэкйард Боттомслэш, должно быть, была вовлечена в разного рода сделки у себя в банке.
- Но Наоми Мисора, - перебил L. – Времени на праздные размышления у нас нет. Я уверен, что в ближайшее время произойдет четвертое убийство.
- Э-э…
Нечто подобное он вчера уже говорил. Что будут ещё жертвы. Но с чего он это взял? Понятно, что раз убийца ещё на свободе, то это вполне вероятно, но точно так же вероятно, что он остановится на трех жертвах. Всё зависит от того, какие тараканы у него в голове – как следователь, она бы не рискнула утверждать, что шансы того или иного исхода выше, чем пятьдесят на пятьдесят.
- Количество Вара Нинго, - пояснил L. – Их было четыре там, где вы сейчас, три в центре и две на западе – с каждым разом на одну куклу меньше.
- Да. И что?
- Количество кукол может уменьшиться ещё на одну.
- …
Ну, конечно, ей следовало и самой догадаться. И в самом деле, не имеет особого смысла сосчитать в обратном порядке от четырех до двух, и на этом остановиться. Даже если её теория верна, и он убивает без разбору с целью скрыть свою истинную жертву, то чем больше будет жертв, тем лучше сработает его план. Конечно, каждое новое убийство это дополнительный риск, но возможно результат себя оправдает. И если честно, то невозможно сказать, считал ли он вообще убийства риском – несомненно, есть убийцы, которые считают само убийство достаточным оправданием. А притворяться ненормальным ненормально…
- Так что же, L, вы думаете, что произойдет ещё два убийства?
- Вероятность более, чем девяносто процентов, - ответил он. – Я бы сказал сто, но существует маленькая вероятность, что что-то случится с убийцей, и он не станет продолжать. Так что, наверное, девяносто два процента. Но Мисора, если что и произойдет, то не два убийства, а только одно. Вероятность пятого убийства – всего лишь тридцать процентов.
- Тридцать процентов?
Намного ниже.
- Почему? Осталось ещё две куклы… и если он использует их, чтобы обозначить своих жертв…
- Но в этом случае он не сможет оставить Вара Нинго на месте пятого убийства. Он оставит одну куклу на месте четвертого убийства. Та кукла покажет, что совершенное убийство – дело рук всё того же человека, но…
- Ох! Ну да, конечно, - сказала Мисора, поморщившись от собственной тупости. Очевидно, что, какими бы ни были его мотивы, оставлять Вара Нинго на месте преступления было частью его правил. Едва ли он убьет пятую жертву, когда количество кукол уже достигло нуля.
- Вероятность тридцать процентов, что убийца не продумает свои действия настолько тщательно, но это очень сомнительно. Раз он вывинчивал лампочки и протирал патроны…
- Значит, всего будет четыре жертвы. Следующая – последняя.
- Нет. Третья была последней, - произнес L твердо. Твердо, несмотря на синтезированный голос. – Следующей не будет. Со мной – не будет.
На это она не нашлась что ответить.
Что это – уверенность?
Или гордость, граничащая с высокомерием?
Ни на то, ни на другое Мисора уже давно не претендовала. Особенно последние несколько недель.
Что такое уверенность?
Что такое гордость?
Она уже и не знала.
- Но мне понадобится ваша помощь, Наоми Мисора. Я многого ожидаю от ваших действий.
- Правда?
- Да. Пожалуйста, работайте с холодным сердцем. По моему опыту, что в таком деле нужно больше всего – так это трезвый рассудок. Ведите себя так, будто играете в шахматы на льду.
Кажется, это называется кёрлингом?
- L, вы ведь знаете, что меня отстранили от работы?
- Да. Потому и обратился к вам за помощью. В этом деле мне нужен опытный человек, который сможет работать сам по себе.
- Я полагаю, вы знаете и то, почему меня отстранили?
- Нет, - ответил он, к её удивлению, - не знаю.
- Вы не выясняли?
- Меня это не интересует. Вы опытная, и в тот момент оказались доступны, а это все, что нужно - или есть нечто, о чем мне следует знать? В таком случае, я могу это выяснить меньше чем через минуту.
- Не надо… - поморщилась она.
Ей казалось, что весь мир знал о её промахе, но оказывается, о нем не знал даже величайший в мире детектив. И он охарактеризовал её отпуск (отстранение) как "доступность". Ей никогда раньше не приходило это в голову, но, кажется, у L есть чувство юмора.
- Ну, хорошо, L, если мы собираемся остановить четвертое убийство, пора приступать. С чего мне следует начать?
- А что вы можете сделать в первую очередь?
- Что смогу, то смогу, - сказала Мисора. - Я понимаю, что всё время только спрашиваю, но если я собираюсь снова осмотреть место преступления в надежде обнаружить что-нибудь, что убийца намеренно оставил после себя кроме Вара Нинго…то что конкретно я ищу?
- Какое-нибудь послание.
- Послание?
- Да. Этого не было в файле, который я вам дал, но за девять дней до первого убийства, 22 июля, в полицейское управление Лос-Анджелеса пришло письмо.
- Письмо?
К чему он клонит?
Полиция Лос-Анджелеса?..
- Письмо, имеющее отношение к делу?
- Ни один из детективов, занимающихся этим делом, не заметил связи. Я сам точно не знаю, есть ли она, но думаю есть.
- Каков процент вероятности?
- Восемьдесят процентов.
Моментальный ответ.
- Отправитель неизвестен - была использована система пересылки, и невозможно сказать, откуда оно было отправлено. В конверте оказался листок бумаги с кроссвордом…
- С кроссвордом? Хм…
- Не будьте так пренебрежительны. Это был очень трудный кроссворд, и никто не смог разгадать его. Конечно, можно предположить, что никто просто не отнесся к нему серьезно, но разумно предположить, что он был сложный, раз несколько полицейских сообща не сумели разгадать его.
- Ясно. И что дальше?
- В конце концов они пришли к выводу, что этот кроссворд - просто чья-то шутка, и выбросили его…но моим информаторам вчера удалось достать его копию по другим каналам.
- Вчера…
Так вот почему его не было в файле. Пока Мисора готовилась к расследованию, L взялся за дело с другого конца.
- Я разгадал его, - сказал он.
Разумеется, высказанное ранее утверждение о сложности кроссворда было ещё одной формой бахвальства. Наверняка L многие недолюбливают, подумала Мисора. Хотя конечно, не ей судить.
- Если я не ошибся, то ответ на кроссворд - место, где вы сейчас находитесь - адрес первого убийства.
- Голливуд, Инсист-стрит, дом 221? Где я сейчас нахожусь? Но это значит… тогда…
- Именно. Он сказал полиции, что собирается совершить убийство. Но поскольку кроссворд оказался таким сложным, что никто не смог его разгадать, то не было надежды, что письмо выполнит свою задачу.
- А полицейское управление Лос-Анджелеса не получало других подобных писем? С указанием адреса второго или третьего убийства?
- Нет. Я проверил весь штат Калифорния, просто чтобы в этом убедиться. Других подобных писем, бумажных или электронных, я не обнаружил. Я думаю продолжить поиски, но…
- Тогда может это просто совпадение? Нет, невозможно. Если там был указан именно этот адрес, то должно быть…а почему за девять дней?
- Промежуток между вторым и третьим убийствами также девять дней. С 4 по 13 августа. Возможно, убийца любит цифру 9.
- Но между первым и вторым убийствами прошло всего четыре дня…случайность?
- Разумное предположение. Но стоит помнить об этих чередующихся промежутках. Девять дней, четыре дня, девять дней. В любом случае, убийца из тех, кто афиширует свои действия перед полицией. Даже если он лишь притворяется, что афиширует, все равно остается довольно большая вероятность, что в комнате имеется некое послание, что-то ещё, кроме Вара Нинго.
- Хмм. Так…
Нечто намеренное.
Послание, которое гораздо сложнее понять, чем Вара Нинго…что-то вроде очень трудного кроссворда. Мисора, кажется, начала понимать, почему L нуждался в её помощи. Кабинетному детективу ни за что не найти что-то подобное самому. Для этого нужно видеть место собственными глазами, иметь возможность протянуть руку и прикоснуться к предметам…а для этого качество должно преобладать над количеством. Кто-то, кто может взглянуть на место действия со своей собственной точки зрения, своего образа мыслей…
А ещё она подумала, что он слишком много на неё взваливает. Если ей придется быть ещё и глазами L…для рядового агента ФБР это уже слишком.
- Что-то не так, Наоми Мисора?

- Нет…ничего.

- Хорошо. Давайте-ка пока прервемся на этом. У меня сейчас очень много работы.
- Разумеется.
Ведь это L, так что он сейчас наверняка распутывает несколько дел одновременно. По всему земному шару. Для него это дело - всего лишь одно из многих параллельных расследований. Как бы ещё мог он поддерживать свою репутацию величайшего в мире детектива?
Величайший детектив столетия, L.
Детектив без клиентов.
- Буду ждать от вас хороших новостей. В следующий раз, когда будете мне звонить, пожалуйста, воспользуйтесь линией номер пять, Наоми Мисора, - сказал L и дал отбой.
Мисора захлопнула телефон и убрала его в сумочку. После этого она направилась к книжным стеллажам, намереваясь начать осмотр оттуда. Кроме кровати и стеллажей в спальне ничего не было, так что больше искать было особо негде.
- Хоть до своего убийцы ему и далеко, но все же кажется Билив Брайдсмейд и сам был довольно-таки одержимым…
Книги стояли тесно-тесно, так что свободного места на полках вообще не было. Мисора быстро подсчитала, сколько их всего - пятьдесят семь. Она попробовала выдернуть одну наугад, но это оказалось не так-то просто. Одного пальца оказалось явно недостаточно, так что пришлось вытаскивать книгу двумя. Она быстро пролистала страницы, прекрасно понимая, что это бесполезно. Просто ей надо было чем-то занять руки, пока она пыталась придумать, что делать дальше. Конечно, было бы просто и хорошо, если бы послание оказалось спрятано между страниц, но на это надеяться не приходилось. В полицейском отчете говорилось, что заодно с патронами от лампочек, каждая страница каждой книги была вытерта, и там не осталось никаких отпечатков - из чего следует не только то, что убийца был предельно осмотрителен, но и то, что полиция уже просмотрела все книги. А значит, никаких посланий там нет.
Или же послание составлено так, что полиция его не заметила…что-нибудь вроде обычной закладки, на которой спрятан некий шифр… Но, пролистав ещё несколько книг, она отмела и эту теорию. В этих книгах не было закладок. Билив Брайдсмейд был, похоже, не из тех, кто ими пользовался. Многие привередливые читатели не выносят едва заметных изгибов на страницах, которые может оставить закладка.
…А это значит, что даже самый разборчивый убийца никогда бы не подумал засунуть что-то в книгу.
И Мисора оставила полки в покое. Она взглянула на кровать, но тут искать и вовсе было нечего. Можно разве что сдернуть простыни и заглянуть под матрац. Но ей не надо было даже заглядывать в отчет, она и так знала, что полиция это уже сделала. Просто невозможно спрятать что-то на кровати так, чтобы полиция ничего не заметила.
"Под ковром…за обоями…нет-нет, зачем бы он стал прятать послание? Он ведь хочет, чтобы его нашли. Какое же это послание, если его не найдут? Он отправил кроссворд в полицию…очень самоуверенный поступок. Он хочет, чтобы загадки были трудными…чтобы доказать нам, что мы тупые".
Он не пытался перехитрить полицию.
Он её просто дразнил.
"Вы хуже меня", "Вам никогда меня не превзойти" - вот о чем говорят его послания. Что значит…он не пытается просто всё сделать правильно и избежать поимки, он добивается чего-то большего…или посмеяться над нами - и есть то, к чему он стремится прежде всего? И над кем это "над нами"? Над полицией вообще? Над управлением Лос-Анджелеса? Над обществом? Над Америкой? Над миром? Нет… масштаб для этого слишком маленький… Здесь что-то более личное. Так что это послание…или что-то вроде него… Оно должно быть где-то тут, в комнате, или нет, стоп…
"Должно быть" - это неверно.
Возможно, его нет.
"Что-то, что должно здесь быть, но чего нет…что-то, что было тут раньше… Вара Нинго? Нет, это был почерк убийцы, а не послание…спальня…да, точно! Тот, кто здесь спал! Его здесь нет".
Нечто отсутствующее, чего здесь больше нет.
Как, например, владельца этой комнаты, Билива Брайдсмейда.
Мисора снова достала фотографии и внимательно рассмотрела два снимка трупа Брайдсмейда - один с места убийства, другой со вскрытия. Если убийца оставил послание на трупе, то очевидно, что им были не следы веревки, а ножевые раны на груди. Как Мисора уже сказала L, обычно подобные раны наносятся жертве из личной мести, но тут явно что-то не то. На снимке с места преступления труп лежал на спине, а на нем была футболка, вся в пятнах от крови…но при этом сама футболка не была изрезана. Что означает, что, убив жертву, преступник снял с неё футболку, изрезал грудь жертвы ножом, а потом надел футболку обратно. Если бы он просто вымещал свою злобу, то резал бы прямо по ткани. Почему он не захотел портить футболку? Хотя в то же время ничего не имел против того, что на ней останутся пятна крови…а футболка определенно принадлежала убитому. В ней он обычно спал…
"Если посмотреть на эти порезы под правильным углом, то они определенно напоминают буквы…"
Хотя для того, чтобы что-то разглядеть, нужно долго вертеть фотографию в руках.
"V…C…I? Нет, M…ещё одна V…X? D…а вот сразу три "I" в ряд… L? Похоже на L…хмм…кажется, я уже начинаю притягивать за уши…"
Тут что ожидаешь увидеть, то и увидишь. Царапины определенно не были похожи на японские или корейские иероглифы - буквы состояли из простых линий и изгибов, но ведь любые линии, будь они нанесены карандашом или ножом, будут всегда напоминать что-то.
"Хотела бы я узнать, что думают по этому поводу детективы, которые возглавляют расследование, те, кто официально занимается этим делом…но поскольку сейчас у меня нет значка, об этом и речи быть не может. Хотя L наверняка выяснит это для меня".
Мисора явственно ощутила, насколько тяжелее работать в одиночку, без поддержки организации. В Бюро она постоянно чувствовала себя не на своем месте, но лишь сейчас осознала, как часто прибегала к помощи ресурсов, которыми оно располагало.
- Думаю, следует проверить и остальные комнаты…хотя это, наверное, бесполезно. Если он стер все отпечатки пальцев в доме… - пробормотала она и повернулась к двери.
Но тут ей пришло в голову, что в спальне осталось ещё место, куда она не заглядывала. Под кровать. Легко упустить это место из виду, а что до послания, то искать его нужно скорее уж там, чем под ковром или за обоями - и хотя маловероятно, что полиция пропустила такое очевидное, пусть и укромное, место - но всё же стоит залезть туда и посмотреть, просто чтобы убедиться наверняка. Возможно, она и найдет там что-нибудь новенькое. С этой мыслью Мисора нагнулась…
- …?!
И тут из-под кровати высунулась чья-то рука.
Мисора моментально отскочила, пытаясь совладать со взрывом эмоций, который вызвал у неё этот внезапный поворот событий, и выставила вперед сжатые кулаки. Пистолета у нее не было - не потому, что её отстранили, а просто потому, что она так и не привыкла носить его с собой. А без пистолета на курок не нажмешь.
- Что…кто вы такой?! - заорала она, стараясь, чтобы голос звучал угрожающе. Но за рукой как ни в чем не бывало последовала вторая, как будто её вопль был всего лишь дуновением легкого ветерка, а потом и всё остальное, и из-под кровати вылез человек.
Сколько…он там пробыл?..
Он что, всё это время там сидел?
И слышал ли он её разговор с L?
Эти и ещё множество вопросов вихрем пронеслись у неё в голове.
- Отвечайте! Вы кто?!
Она сунула руку за пазуху, делая вид, что достает пистолет. Человек поднял голову.
И медленно встал.
Черные волосы.
Простая футболка, выцветшие джинсы.
Молодой, с темными кругами под большими, широко распахнутыми глазами.
Худой, и кажется, довольно длинный, но при этом согнулся так, что его взгляд приходился где-то на две головы ниже глаз Мисоры, так что получалось, что он смотрит на неё снизу вверх.
- Приятно познакомиться, - сказал он, ничуть не смутившись. И склонился ещё ниже. - Пожалуйста, зовите меня Рюдзаки.

Отражение.

Если нам нужно вообще говорить о том, почему L с такой завидной непреклонностью отказывался раскрывать свою личность, то причина очень проста: это было опасно. Очень опасно. Теоретически, мировые лидеры должны стараться обеспечить безопасность всем лучшим умам, и не только детективам, но в реальности современные общественные устройства этого не учитывают; вот почему L был уверен, что у него нет иного выбора, кроме как защищать свой ум собственными силами. Вот вам простой подсчет: способности L в 2002 году равнялись силе пяти рядовых детективных агентств и семи разведывательных управлений (а к тому времени, когда он вступил в противоборство с Кирой, эти цифры взлетели вверх ещё на несколько порядков). Разумеется, это повод для уважения и восхищения, но позвольте мне выразиться предельно ясно: такие огромные способности, сосредоточенные в одном человеке, чрезвычайно опасны. Современные техники безопасности в основном направлены на снижение риска, но в данном случае само существование L этому противоречило. Иными словами, если бы кто-то планировал совершить преступление, он мог бы намного увеличить свои шансы выйти сухим из воды, просто убив L перед тем, как начинать. Вот почему L скрывал свою личность. Не потому, что был застенчивым и не потому, что никогда не выходил из дома. А чтобы гарантировать себе безопасность. Для детектива его способностей самосохранение и сохранение порядка в мире значили одно и то же, и было бы неправильным сказать, что он поступал трусливо или эгоистично. И хотя мне лично не улыбается мысль их сравнивать, но Кира, получив способность убить кого-нибудь, лишь записав его имя в тетрадку, едва ли обнародовал бы этот факт по тем же самым причинам. Самые умные скрывают, что умны. Мудрые не носят на груди табличек с именами. Чем больше люди распространяются о своих способностях, тем сильнее их отчаяние – их дела должны сами говорить за себя.
Так что когда L работал, то на публике его представителем обычно был кто-то другой – а в данном конкретном деле эта роль досталась агенту ФБР Наоми Мисоре. Она поняла это с самого начала. Что является щитом для L. И какой опасности непосредственная связь с ним её подвергает… Мисора всё пыталась понять, что же на самом деле известно Рюдзаки, но в каком бы радужном свете она ни пыталась представить себе истинное положение вещей, ни к чему более оптимистичному, чем «Он, возможно, не слышал большей части разговора» она прийти не могла, а от этого предположения она вовсе не чувствовала себя в безопасности. Если бы Рюдзаки догадался о связи Мисоры с L и слил эту информацию в нужных местах, она бы оказалась в серьезной опасности прежде, чем вы успели бы сказать… нет, прежде, чем вы успели бы даже подумать о том, чтобы что-то сказать, и мысль об этом заставляла дергаться даже Мисору. А если учесть бесспорные аналитические способности Рюдзаки…на следующий день после того, как они нашли послание, спрятанное в спальне Билива Брайдсмейда, Мисора начала сомневаться, а не умелое ли руководство Рюдзаки подвело её собственные умозаключения к разгадке? Вчера ей казалось, что все это её заслуга. Но сейчас, когда она об этом размышляла, – номера страниц, марш-броски по книге – всё это пришло ей в голову только потому, что Рюдзаки подготовил почву. Стала бы она сама так искать слова по всей книге, прочитывая каждое вслух? Мисора не могла отделаться от мысли, что всё это служило лишь спектаклем, чтобы заставить её поверить, будто она участвует в решении загадки, и что Рюдзаки ловко позволил ей совершить заключительный прорыв после того, как решил всё остальное за неё. Все эти мысли могли быть ничем иным, как паранойей, вызванной тем, что за ней стоял L…но, так или иначе, имя второй жертвы, найденное на книжной полке Билива Брайдсмейда, было большой удачей в её расследовании. Позже она проверила, и оказалось, что вторая жертва была единственной во всём Лос-Анджелесе, кто носил имя Куотер Квинер, но от этого ей тоже легче не стало.

16 августа.
Наоми Мисора была в центре города, на Третьей Авеню, и направлялась на место второго убийства. Она не знала этого района, так что ей пришлось сверяться с картой, чтобы найти дорогу. Поскольку было неизвестно, когда произойдет четвертое убийство, часть её стремилась отправиться туда непосредственно из дома Билива Брайдсмейда, но сначала нужно было ещё кое-что проверить, проанализировать многочисленные улики, а если добавить сюда ещё и проблемы с транспортом – в общем, в результате ей пришлось дожидаться следующего дня. Теперь минуло уже три дня с момента третьего убийства – а поскольку схема была такая: девять дней, четыре дня, девять дней, то если убийца планировал прикончить новую жертву, это должно произойти уже завтра, но тут ей уже ничего не сделать. Убийства не предотвратить. Поэтому она делала единственное, что было в её силах. Искала улики, которые позволили бы ей как-то справиться с надвигающейся опасностью.
Согласно справкам, которые навел L, детектив по имени Рю Рюдзаки действительно был нанят родителями Билива Брайдсмейда, и не только ими – родственники второй жертвы, Куотер Квинер и третьей, Бэкйард Боттомслэш, также попросили Рюдзаки расследовать это дело. Это было уж как-то слишком для того, чтобы быть правдой, но раз L так сказал, ей осталось только поверить. Для сомнений просто не осталось места. Но даже L пока не удалось раскопать ничего о самом Рюдзаки, поэтому он попросил Мисору продолжать наблюдать за ним, сотрудничать с ним и делать вид, будто они расследуют дело вдвоем.
Правда ли, что L ничего не нашел на Рюдзаки? Несколько минут Мисора размышляла над этим вопросом. Возможно, рассказывать ей какие-либо сведения было бы слишком опасно…Мисора никогда и мысли не допускала о том, что L делится с ней всей информацией, какой располагает. То же самое могло относиться и к Рюдзаки – но так же может быть, что всё это опять ни на чем не основанная паранойя. Рюдзаки, разумеется, вызывает подозрение, но ничего откровенно плохого пока не сделал, так что дальше она об этом раздумывать не стала.
Мысль о том, что она опять увидит, как он ползает по месту преступления на карачках, вгоняла её в тоску (прошлой ночью ей уже успел присниться кошмар из-за этого – обычно ей требовалась целая вечность, чтобы проснуться, но этот сон заставил её пулей вылететь из кровати). И вот тут-то, 16 августа в десять часов утра…
На Наоми Мисору напали.
Решив срезать угол, она шла по безлюдной, темной аллее, когда кто-то ударил её сзади «колбасой». Или, вернее, попытался ударить – потому что она успела вовремя пригнуться. «Колбаса» – простое оружие, это всего лишь небольшой мешочек, набитый песком, ничего более. Из-за его простоты это приспособление очень легко спрятать, а в драке оно очень эффективно. Мисора услышала, как «колбаса» просвистела в воздухе у неё над головой. С той минуты, как она согласилась быть для L руками, глазами и щитом, её жизнь была в опасности, и Мисора это прекрасно знала, так что не сильно удивилась и быстро сориентировалась. Все мысли о Рюдзаки тут же вылетели у неё из головы – ну, и слава богу. Она упала на руки, с силой оттолкнулась ладонями от земли и, крутанувшись в воздухе, заехала наугад ногой, метя нападавшему в челюсть. Она промахнулась. Но это было не так уж важно – главной целью её маневра было развернуться, чтобы разглядеть нападавшего. Он был один, лицо его скрывала маска. Мисора удивилась отсутствию каких бы то ни было сообщников, но зато в левой руке этот тип сжимал внушительных размеров биту, что явно было не в её пользу. Это не обычный хулиган. А у неё, как и вчера, нет с собой пистолета. Значка и наручников, разумеется, тоже. Наиболее разумным выбором было бы попытаться спастись бегством, но Мисора была не из тех, кто убегает от нападения. В ФБР её прозвали Мисора-Месила. В этом прозвище явно чувствовалась изрядная доля злости, и не без причины. Она вскочила и встала, слегка расставив ноги и переместив на них центр тяжести, держа правую руку перед лицом и чуть раскачиваясь, готовая к драке. Несколько секунд он колебался, увидев её стойку, потом замахнулся на неё – уже не «колбасой», а битой. Она качнулась, уклоняясь от удара, и прошлась по узкой аллее «колесом», целя каблуком в висок нападавшему. Он снова увернулся, и на этом драка закончилась. У Мисоры и в мыслях не было убегать, но её противник оказался не таким горячим. Не успела Мисора подняться на ноги, как он развернулся и рванул прочь. Мисора было подумала броситься за ним, и уже сделала пару шагов в нужном направлении, но тут же отказалась от этой мысли. Нападавший почти наверняка мужчина. Она почти наверняка смогла бы одержать над ним верх в драке, но вот догнать – вряд ли. Бегала она неважно. И ей не хотелось тратить силы зря.
Причесав растрепавшиеся волосы, она сразу же достала мобильник и набрала номер L. Телефон на том конце провода звонил, но никто не отвечал. Величайший детектив столетия был занятым человеком, и наверное его сложно застать в любое другое время, кроме строго назначенного. К счастью, она нисколько не пострадала, так что рапорт мог и подождать. Возможно, целесообразнее будет сейчас как можно быстрее оказаться на месте преступления – после этой стычки её подозрения относительно Рюдзаки только усилились. Невозможно сказать, причастен ли нападавший к делу об убийствах или не имеет к нему никакого отношения, а просто знает о её сотрудничестве с L, но, так или иначе, если учесть время нападения, то вероятность, что здесь не обошлось без Рюдзаки, не такая уж низкая. Возможно, ей следует самой попытаться что-нибудь о нем разузнать вместо того, чтобы полагаться на L…пусть даже исключительно для собственной безопасности. Она подумала – а не позвонить ли Рэю и не попросить ли его поискать что-нибудь на Рюдзаки, но для начала нужно убраться из этой аллеи.

Как и следовало ожидать, Наоми Мисора не стала его преследовать.
На выходе из аллеи он запрыгнул в седан, который оставил на главной дороге с включенным двигателем. Через несколько поворотов, проверив, нет ли за ним слежки, он припарковался на стоянке, которую присмотрел заранее. Седан был краденый, а значит, не наведет полицию на его след, так что он рассчитывал бросить его здесь. Следя одним глазом за камерами видеонаблюдения, он покинул стоянку пешком, оставив маску, «колбасу» и биту в машине. Всё это он запихал под сиденье. Не оставив никаких отпечатков пальцев.
Он не собирался ничего делать с Наоми Мисорой, не сегодня и не здесь. Он просто спровоцировал её, проверяя, на что она способна. Напав сзади, он, однако, не собирался причинять ей боль – и, разумеется, не собирался её убивать.
Так что она никак не могла умереть.
Он знал, что она уклонится от удара.
Но даже с учетом этого, она впечатляет. Увернуться от удара, даже не оборачиваясь, и тут же перейти в наступление – понятно, почему L использует ее как свою пешку. И мозгов, и смелости ей не занимать – она такая, какой должна быть.
У нее есть право.
Она достойна быть его противником.
Нападавший хрустнул шеей.
И, наклонив голову под странным углом, пошел так по улице.
Злоумышленник, напавший на Мисору…
Человек, стоящий за лос-анджелесскими убийствами, Бейонд Берсдей, шел и злобно ухмылялся.
- А, Мисора. Что-то вы поздновато, - сказал Рюдзаки, не оборачиваясь, едва она переступила порог квартиры номер 605, где жила Куотер Квинер. – Пожалуйста, старайтесь приходить вовремя. Время – деньги, а значит, и жизнь.
Она только вздохнула…
На этот раз он не стоял на карачках. Она вошла как раз тогда, когда он обследовал верхний ящик комода. Но этот момент тоже едва ли можно было назвать удачным. Ящик оказался набит нижним бельем тринадцатилетней жертвы. Рюдзаки сейчас был больше похож не на детектива, который осматривает место преступления, а на педофила, который тырит трусики.
Не самое лучшее начало дня. Она намеревалась всю свою агрессию, вызванную дракой в аллее, выместить на Рюдзаки, но он уже, так сказать, выдернул коврик у неё из-под ног. Если бы он так вел себя нарочно, это бы произвело на неё впечатление, но это маловероятно. Гораздо вероятней то, что Рюдзаки действительно питал слабость к детскому бельишку.
Мисора снова вздохнула и оглядела комнату – вся эта квартирка была меньше, чем спальня Билива Брайдсмейда. О какой связи между первой и второй жертвами здесь можно говорить, если даже по уровню жизни между ними – пропасть?
- Мы здесь имеем дело с матерью-одиночкой, правильно? Которая сейчас переехала обратно к своим родителям? Какую, наверное, пустоту она сейчас чувствует…
- Да. Эти квартиры были построены для студентов, они рассчитаны на одного человека, так что девочка-подросток и её мать привлекали к себе довольно много внимания, когда жили тут вдвоем. Я тут уже сегодня утром порасспрашивал соседей и услышал много интересного. Но большая часть того, что они сказали, уже есть в полицейском рапорте, который вы показали мне вчера. Матери не было в городе на момент убийства, и труп обнаружила студентка, которая живет в соседней квартире. Мать увидела тело дочери только в морге.
- …
Слушая Рюдзаки, Мисора оглядела стены в поисках дырок от гвоздей, которыми были прибиты Вара Нинго. Дырок было три – по одной в каждой стене (за исключением той, в которой располагалась дверь). Так же, как и в спальне Билива Брайдсмейда, эти дырки указывали расположение кукол.
- Вас что-то беспокоит, Мисора?
- Да… Вчера мы… - сказала Мисора, подчеркивая множественное число, - мы расшифровали послание, оставленное на месте первого убийства, но…Вара Нинго и эти запертые комнаты так и остаются загадкой.
- Да, - подтвердил Рюдзаки, закрывая дверь и опускаясь на четвереньки.
В отличие от места первого преступления, в этой комнате жили два человека, тут было очень много мебели – вся квартира напоминала свалку. Ползать тут по полу было довольно сложно. Но Рюдзаки всё равно продолжал передвигаться на карачках и пополз так в другой конец комнаты. Мисоре очень хотелось, чтобы он бросил это занятие и встал.
- Но, Мисора, я не думаю, что нам стоит тратить время на размышления об этих запертых комнатах. Это же не детективный роман – по правде говоря, вполне возможно, что преступник просто воспользовался другим ключом. Нет таких ключей, с которых нельзя изготовить копию.
- В общем-то, вы правы, но неужели вы в самом деле думаете, что убийца поступил бы столь прозаично? На месте первого убийства совершенно не было нужды создавать эту «запертую комнату». Но он, тем не менее, создает. Возможно, здесь кроется некая загадка…
- Загадка?
- Или своего рода игра.
- Да… Да, может быть…
Мисора снова оглянулась на входную дверь. Внешне она отличалась от той, на месте первого преступления (ведь та вела в комнату, а эта – в квартиру), но конструкция и размер были в общем одинаковыми. Обычный, простой замок – такой очень легко взломать, когда дома никого нет, просверлив в двери отверстие и уже изнутри повернув защелку, но дело в том, что ни на одном из трех мест преступления никаких отверстий в дверях не было.
- А вы бы что сделали, Рюдзаки? Если бы хотели запереть дверь снаружи?
- Взял бы ключ.
- Нет, представьте, что ключ вы потеряли.
- Взял бы запасной.
- Нет, запасного у вас тоже нет.
- Тогда вообще не стал бы запирать.
- …
Не то чтобы он был неправ…
Мисора протянула руку и подергала дверь.
- Будь это детективный роман… Там двери обычно запирают с помощью какого-нибудь трюка, например, иголки с ниткой или… Я имею в виду, что мы говорим «запертая комната», но имеем дело с обычными комнатами, так что они вовсе не такие неприступные. Это вам не полки Билива Брайдсмейда – здесь полно щелей и зазоров по всему периметру дверного проема. Под дверью легко пройдет, например, леска…можно пропустить под дверь леску, привязав её к краешку защелки замка, и дернуть…
- Исключено. Щель не настолько широкая, а угол сгиба сведет на нет всю силу, с которой вы будете дергать. Вы можете попробовать так сделать, но в этом случае слишком большой отрезок лески окажется прижат к двери. Прежде чем вы сможете повернуть защелку, все ваши силы уйдут на нижнюю часть двери. На то, что вы будете тянуть дверь на себя.
- Да…но такой простой замок даже не оставляет возможности для какого-нибудь трюка. В детективах замки обычно гораздо сложнее.
- Есть много способов создать запертую комнату. К тому же мы не можем исключать возможность того, что у преступника был ключ. Важнее, Мисора, вопрос, почему он запер комнату. Нужды в этом не было, но он все же запер. Если он загадал нам загадку, то зачем?
- Чтобы поиграть. Для развлечения.
- Зачем?
- …
Таких «зачем» уже было хоть отбавляй.
Зачем посылать кроссворд в полицейское управление Лос-Анджелеса, зачем оставлять послание на книжной полке…а прежде всего – зачем убивать троих людей? Если у убийцы был ясный мотив, то какой? Даже если жертвы выбраны случайно, для убийств должна же быть какая-то причина… Так сказал L. Но они по-прежнему не имели ни малейшего понятия о том, что же связывало всех этих жертв.

Прислонившись к стене, Мисора достала из сумочки несколько фотографий.
Фотографий второй жертвы, убитой в этой комнате – на них светловолосая девочка-подросток в очках лежала лицом вниз. Если присмотреться, было видно, что на голове у неё вмятина по форме орудия, которым её ударили, а оба глаза вытащены из орбит. Глаза после смерти были раздавлены – как в случае с порезами на груди Билива Брайдсмейда, это уже было надругательством над трупом, и не имело никакого отношения к причине смерти. Мисора понятия не имела, чем убийца раздавил жертве глаза, но от одной мысли о психическом состоянии того, кто мог вынуть глаза у симпатичной девочки, ей стало нехорошо. От избытка праведности она не страдала, хоть и была агентом ФБР – но, тем не менее, есть вещи, которые никак нельзя простить. И то, что убийца сотворил со своей второй жертвой, было явно в их числе.
- Убить ребенка…как это ужасно.
- Убить взрослого тоже ужасно, Мисора. Детей убивать или взрослых – и то, и другое ужасно, - ответил Рюдзаки ровно, почти безразлично.
- Рюдзаки…
- Я всё осмотрел, - сказал он, вставая. И вытер ладони о джинсы. Ну, по крайней мере, он хоть осознает, что от ползания по полу руки у него пачкаются. – Но никаких денег не нашел.
- …А вы что, деньги искали?
Как вор.
И притом крайне бесцеремонный.
- Просто на всякий случай. Есть вероятность, что убийца охотился за деньгами, но вторая жертва значительно беднее первой или третьей. Они могли прятать какую-то сумму, но, похоже, здесь ничего нет. Давайте сделаем перерыв. Вам кофе принести, Мисора?
- О…конечно.
- Сейчас, - сказал Рюдзаки и отправился в кухню. Интересно, мелькнула у Мисоры мысль, принёс ли он опять с собой джем, но потом она подумала – а какая, в сущности, разница? Она выбросила эти мысли из головы и села за стол. Подходящий момент для того, чтобы сказать Рюдзаки о нападении, она упустила. Ну что ж. С тем же успехом можно вообще о нем не упоминать и посмотреть, как Рюдзаки себя поведет. У нее не было доказательств, что напавший на нее злоумышленник имеет хоть какое-то отношение к Рюдзаки, но если ничего не говорить, то легче будет застать его врасплох.
- Вот, пожалуйста.
Рюдзаки вернулся из кухни с подносом, на котором стояли две чашки. Одну он поставил перед Мисорой, а другую напротив, и, выдвинув стул, устроился на нем в странной позе, которую уже продемонстрировал накануне – с ногами, поджав колени к груди. Бог с ними, с хорошими манерами, но ведь очень неудобно же так сидеть – или удобно? С этими мыслями Мисора сделала глоток кофе.
- Агхх! – вскрикнула она, тут же выплевывая его обратно. – Кха…хак…гххх…
- Что-то не так, Мисора? – спросил Рюдзаки, с невинным видом прихлебывая из своей чашки. – Если что-то положили в рот, нельзя это так выплевывать. А эти ужасные звуки тоже вам совсем не идут. Вы довольно красивая, так что вам следует держаться соответствующе.
- У-убийственно сладко! Яд!
- Не яд. Сахар.
А, так вот кто тут убийца.
Мисора взглянула на содержимое своей чашки…которое больше было похоже не на жидкость, а на патоку. Не кофе, в котором растворен сахар, а сахар, смоченный кофе – тягучая желеобразная масса, величаво поблескивающая у нее в чашке. Отвлекшись на позу, в которой сидел Рюдзаки, она позволила своим губам коснуться этого вещества…
- Я как будто выпила грязь!
- Но грязь вовсе не такая сладкая.
- Сладкая Грязь…
Это прозвучало как слова из какого-нибудь авангардного опуса. Дьявольское вяжущее ощущение так и осталось у неё во рту. Сидящий напротив Рюдзаки с довольным видом потягивал…вернее, хлебал свой кофе. Столько сахара он бухнул Мисоре в чашку явно не со зла, просто в его представлении это было вполне нормальное количество.
- У-у…Кофе меня всегда взбадривает, - сказал Рюдзаки, приканчивая свою чашку с по меньшей мере двумя сотнями граммов чистого сахара. – Ну, вернемся к делу.
Мисоре хотелось встать и пойти прополоскать рот, но она подавила это желание.
- Давайте, - сказала она.
- Так вот, насчет связующего звена.
- У вас есть какие-то соображения?
- Деньги как мотив здесь явно отпадают… Но, вы знаете, вчера вечером, когда мы с вами расстались, я обнаружил кое-что интересное. Нечто общее между всеми жертвами, чего, похоже, никто не заметил.
- И что это?
- Их инициалы, Мисора. У всех трех жертв достаточно уникальные инициалы. Билив Брайдсмейд, Куотер Квинер, Бэкйард Боттомслэш. Б.Б., К.К., Б.Б. И имя, и фамилия начинаются с одной и той же буквы…что такое, Мисора?
- Ничего…
И это всё? Написанное у неё на лице разочарование прервало нить рассуждений Рюдзаки, но она даже и не пыталась его скрыть. До чего бессмысленная трата времени. Мисора заметила это обстоятельство сразу, лишь только увидела имена жертв. А он тут преподносит его как некое откровение.
- Рюдзаки…да вы знаете, у скольких людей инициалы начинаются с одной и той же буквы? Во всем мире? В Лос-Анджелесе? В английском алфавите всего двадцать шесть букв, что означает, по самым грубым подсчетам, что из любых двадцати шести человек у одного наверняка окажутся такие инициалы. Это никак нельзя считать связью.
- Да?.. А я-то думал, что нашел кое-что… - сказал Рюдзаки удрученно. Насколько искренне, понять было сложно.
Он, кажется, даже надул губы, что у него смотрелось ну совсем не симпатично.
Совершенно жуткая манера себя вести.
- Да вон, вы же и сам Рю Рюдзаки – Р.Р.
- О? А я и не замечал.
- Говорю вам, это бессмысленно.
Не стоит ничего от него ожидать. Все эти бредовые мысли о том, что это он привел её к вчерашним выводам, просто паранойя, и ничего больше.
Р.Р.?
- Мисора…
- А?.. Что?
- Поскольку моя дедукция ни к чему не привела, может быть, тогда у вас есть какие-то идеи?
- Да нет вообще-то. Здесь мы с вами в одной лодке…не могу придумать, как мне дальше действовать, разве только искать послание убийцы, как и вчера. У меня такое ощущение, будто я танцую у убийцы на ладони, что меня дико злит, но…
- Ну, так и давайте танцевать дальше. Играть по правилам противника, пока он не потеряет бдительность и не обронит какой-нибудь намек – отличная стратегия. Итак, Мисора, если здесь есть послание…то где именно?
- Ну, по крайней мере, мы можем догадываться о его содержании. Предположительно, оно содержит имя третьей жертвы, Бэкйард Боттомслэш, или её адрес. Кроссворд указывал на первую жертву, страницы книги – на вторую, так что…
- Да, согласен.
- Но где это послание спрятано, я даже не представляю. Если мы сможем вычислить некую схему, это поможет нам поймать убийцу, но…
Что-то, что должно здесь быть, но отсутствует.
Рюдзаки охарактеризовал это так.
Касательно жертвы и книжных полок.
Есть ли нечто подобное и тут? Что-то, что должно здесь быть и, тем не менее, отсутствует? Эта формулировка – «что-то, что должно здесь быть, но отсутствует» начинала уже звучать как какая-то лингвистическая лента Мёбиуса.
- Итак, - сказал Рюдзаки, - если что-то, что мы здесь найдем, просто укажет нам на третью жертву, тогда, возможно, целесообразнее будет уйти отсюда и отправиться сразу на место третьего убийства. В конце концов, наша цель – не только раскрыть дело, но и предотвратить четвертое убийство.
- Да…
Ведь это она указала на вероятность четвертого убийства…но, судя по ответу Рюдзаки, он и сам вполне допускал, что оно случится, и поэтому она вдруг засомневалась.
- Третье убийство уже произошло, и нам его не предотвратить, но есть надежда, что мы сможем не допустить четвертого. Чем терять время и искать здесь послание, когда мы и так знаем, о чем в нем говорится, не лучше ли будет постараться отыскать послание, которое ведет к четвертой жертве?
- Но в этом случае мы как будто ему подчиняемся…действуем по его указке. Мы же можем пропустить какую-нибудь важную зацепку, которая помогла бы нам найти преступника, если не станем дальше обыскивать эту комнату. Даже если здесь нет никаких очевидных улик, у нас может появиться какое-нибудь ощущение или предчувствие, которое поможет нам позже. Я согласна, что не допустить четвертого убийства очень важно, но если мы зациклимся на этом слишком сильно, то потеряем контроль над ситуацией, а в нашем случае надо действовать агрессивно.
- Не волнуйтесь, я лидер.
- Лидер?
- Агрессивный лидер, - сказал Рюдзаки. – Я никогда никому не подчинялся. Это одно из немногих качеств, которыми я могу похвастать. Даже если мне на улице сигналит машина, я не обращаю внимания.
- Но вам следует, правда.
- Ни за что.
Упертый, нечего сказать.
- Не допустить четвертого убийства – значит выйти прямо на преступника и арестовать его. Как раз этого больше всего хотят мои клиенты. Но вас я тоже понимаю, Мисора. С этой комнатой я закончил, теперь ваша очередь, а пока вы её осматриваете, я проверю кое-какие свои соображения насчет третьего убийства. Вы не против, если я ещё раз взгляну на досье, которое вы мне вчера показывали?
- Работать порознь? Отлично, меня устраивает…
Все равно у неё никогда и в мыслях не было работать с ним в паре.
Она достала из сумки папку и, убедившись, что в ней есть информация о третьем убийстве, протянула её через стол Рюдзаки.
- И вот ещё…фотографии с места убийства…
- Спасибо.
- Но, как я уже сказала, никаких новых мыслей у меня нет. Так что со вчерашнего дня там ничего не прибавилось.
- Да, я знаю. Просто хотел проверить кое-что ещё раз…ужасная картина, да? – сказал Рюдзаки, положив одну из фотографий на стол так, чтобы Мисора могла её видеть. Это была фотография трупа Бэкйард Боттомслэш. Мисора повидала много чего ужасного за время службы в ФБР, но этот снимок всё равно каждый раз заставлял её вздрагивать. Порезы на груди и раздавленные глаза – просто ничто по сравнению с ней.
Тело девушки лежало на спине, а левая рука и правая нога были полностью отрублены.
Кровь была везде, она заливала всё место преступления.
- Ногу потом нашли в ванной, а где рука, неизвестно до сих пор…по всей видимости, убийца забрал её с собой. Но зачем?
- Опять этот вопрос? Но, Рюдзаки, а разве это не ещё один пример того, что должно быть на месте, но отсутствует? В данном случае это левая рука жертвы.
- Убийце зачем-то понадобилось отрезать жертве левую руку…и правую ногу…ногу он бросил в ванну. Как это понимать?
- Не знаю, но в любом случае мы будем на месте сегодня после полудня…а сначала я хочу осмотреть всё здесь.
- Отлично. Да, кстати, Мисора, там, в шкафу, есть альбом с фотографиями, который принадлежал жертве. Наверное, стоит его просмотреть. Возможно, там найдется кое-какие сведения о жертве или о её друзьях…
- Хорошо, я посмотрю.
Рюдзаки снова переключился на папку, а Мисора встала и направилась прямиком в ванную. Больше она не могла выносить это шероховатое ощущение во рту от сахара. Она быстро прополоскала рот, но одного раза оказалось недостаточно, так что пришлось повторить эту процедуру ещё два-три раза.
Она подумала, не позвонить ли L. В прошлый раз он так и не ответил…нет, вчера в её распоряжении был целый дом, а в такой крошечной квартирке никуда от Рюдзаки не скроешься. Если она станет звонить из ванной, то ему даже не надо будет подходить к двери, чтобы её услышать. Надо же, наконец, рассказать L про нападение…хотя, может, как раз до него-то детективу нет никакого дела?
Мисора подняла голову и увидела собственное отражение в зеркале.
Это она.
Наоми Мисора.
Единственное, что ей сейчас известно наверняка.
Каждому знакомо ощущение, когда долго-долго смотришь на какое-нибудь слово, пока не начнешь сомневаться, действительно ли оно написано правильно. Таким же образом можно усомниться и в себе самом, и спрашивать себя, как долго ты можешь оставаться собой. Была ли она всё ещё собой?
Вот почему это так важно.
Вот почему она уставилась на собственное отражение, снова проверяя его истинность.
«А что чувствует L, когда смотрит на себя вот так?» – вдруг подумала она. Величайший детектив столетия, тот, кто никогда не показывался на людях и чьего настоящего имени никто не знает. Сколько людей могут сказать наверняка, что L – действительно L? Найдется ли хоть один вообще? Этого Наоми Мисора не знала и не переставала спрашивать себя, а знает ли сам L, чьё лицо смотрит на него из зеркала.
Зеркало…зеркало?
Хмм.
Она почти нащупала что-то.
Зеркало…отражение…отраженный свет…свет, отражающийся от гладкой поверхности…стекло, серебряная амальгама…серебро? Нет, материал здесь ни при чем, важно действие…это действие…отражение света…нет, по другую сторону…напротив?
- Напротив…против…перевернутое!
Мисора пулей вылетела из ванной и бросилась к столу. Рюдзаки, оторвавшись от изучения папки, удивленно поднял голову, его глаза с темными кругами раскрылись ещё шире.
- Что такое? – спросил он.
- Снимок!
- А?
- Фотография!
- А, с третьего места преступления? – уточнил Рюдзаки, положив снимок перед ней на стол. Снимок трупа с отрезанной левой рукой и правой ногой. Мисора быстро достала из сумочки ещё две фотографии и положила рядом. Снимки первой и второй жертв. Теперь перед ними лежали фотографии всех трех жертв, в том виде, в каком их нашли.
- Замечаете что-нибудь, Рюдзаки?
- Что именно?
- Что-нибудь на этих фотографиях кажется вам странным?
- То, что они все мертвы?
- В том, чтобы быть мертвым, нет ничего странного.
- Какое философское замечание.
- Я серьезно. Смотрите – трупы жертв лежат в разном положении. Билив Брайдсмейд на спине, Куотер Квинер на животе и Бэкйард Боттомслэш на спине. Навзничь, ничком, навзничь.
- И в этом вы видите некую последовательность? Связываете её с интервалами между убийствами – девять дней, четыре дня, девять дней? И это значит, что завтра четвертая жертва будет лежать лицом вниз?
- Нет, я вовсе не про это. То есть, может, так оно и будет, но…я думала о другом варианте. Иными словами, как раз то, что тело Куотер Квинер лежит лицом вниз, само по себе странно.
- …
Реакция Рюдзаки была не очень внятной – по крайней мере, так показалось со стороны. Возможно, Мисоре просто не удалось донести до него то, что она хотела сказать. Идея только-только пришла ей в голову, и она говорила очень быстро, подгоняемая воодушевлением, не обдумав её как следует, так что не удивительно.
- Минутку, дайте мне собраться с мыслями, - сказала Мисора, усаживаясь на стул.
- Мисора, когда думаете, советую вам сидеть вот так.
- …вот так?
Прижав колени к груди?
Он ей это советует?
- Правда. Тогда способность к дедукции увеличивается на сорок процентов. Вы должны попробовать.
- Нет, я…мм…ну, ладно.
Всё-таки это не то же самое, что ползать по полу на карачках, так что попробовать можно. Возможно, эта поза поможет ей слегка успокоиться.
И она села так же, как он.
- …
Она об этом сильно пожалела.
И, что ещё печальнее, её мысли пришли в порядок.
- Ну, так как, Мисора? Вы хотите сказать, что то, что Куотер Квинер лежит лицом вниз – послание убийцы? Указывающее на третью жертву?
- Нет, не послание – это и есть отсутствующее звено, Рюдзаки. Помните, что вы сказали про инициалы…
Двое странных людей, сидящих в странной позе и обменивающихся странными умозаключениями – всё это, по мнению Мисоры, составляло престранное зрелище. И всё же она принялась объяснять, чувствуя, что упустила удачный момент, чтобы спустить ноги на пол. А сидеть в этой позе, между прочим, оказалось гораздо удобнее, чем она думала.
- Инициалы жертв – Б.Б., К.К., Б.Б. То, что у двух жертв из трех инициалы совпадают, ещё не достаточно для того, чтобы быть связующим звеном, но…ведь они совершенно одинаковые у первой и третьей жертв. Если бы у второй жертвы инициалы были тоже Б.Б., а не К.К., то это и было бы связующим звеном, верно?
Простая арифметика – примерно у одного из двадцати шести человек инициалы начинаются с одной и той же буквы. Если взять совершенно определенную букву, то нужно помножить 26 на 26, и получится 676. Один человек из шестисот семидесяти шести…а если учесть, как мало имен начинается на «Б», то это число и того меньше.
- Интересная теория. Но, Мисора, вторую жертву зовут Куотер Квинер, и её инициалы - К.К. Вы хотите сказать, что, возможно, она была убита по ошибке? Что убийца охотился за кем-то с инициалами Б.Б., но вместо этого случайно убил «К.К.»?
- О чем вы говорите? В послании на первом месте преступления было ясно сказано «Куотер Квинер». Никакой ошибки здесь нет.
- А, да, конечно. Я забыл.
- …
Он что, и вправду забыл? Фраза прозвучала фальшиво…но если она начнет подолгу раздумывать над каждым ответом Рюдзаки, они так ни к чему и не придут.
- Девять дней, четыре дня, девять дней. Б.Б., К.К., Б.Б. Навзничь, ничком, навзничь. Конечно, это можно принять за некое чередование, как вы уже предположили раньше, и я об этом думала, но…с таким подходом, как у этого убийцы, оно маловероятно. Не соответствует его характеру. Люди настолько дотошные обычно действуют более связно…
- Но способы убийства – удушение, удар по голове, нож…здесь не видно никакой поледовательности.
- Кроме той, что они последовательно изменяются. С каждым разом он упорно пробует нечто новое. Но чередование – это не то же самое, что разнообразие. Так вот, к чему я веду, Рюдзаки, – когда в ванной я смотрела на свое отражение в зеркале, я вдруг поняла – буквы в именах похожи по форме.
- Б и К? Они совершенно разные!
- Заглавные буквы Б и К – да. Но что если зайти с другого конца имени Куотер Квинер и взять последние буквы? – Мисора принялась кончиком пальца рисовать на поверхности стола буквы: «б» и «р». Снова и снова – «б» и «р», «б» и «р», «б» и «р».
- Видите? Они похожи – «р» как отражение «б»!
- То есть, поэтому жертва и лежит лицом вниз?
- Именно, - Наоми Мисора кивнула. – По самым грубым подсчетам, инициалы «Б.Б.» имеет один из 676 человек, так что если эти инициалы и есть связующее звено, то преступнику наверняка было весьма непросто находить жертв. Одну ещё куда ни шло, но две, три, четыре…будет всё труднее и труднее. Вот ему и пришлось идти на подобные ухищрения с перевернутыми буквами.
- В принципе согласен, но всё же, по-моему, с тем же успехом он мог бы найти ещё кого-нибудь с инициалами Б.Б., скажем, в телефонном справочнике. Так или иначе, я думаю, что подобная замена – это ещё одна загадка, которую он придумал для сыщиков. Если бы инициалы Б.Б. были у всех его жертв, то связующее звено сразу бросалось бы в глаза. Но это лишь предположение. Вероятность тут не более тридцати процентов.
- Тридцать процентов…
Так досадно мало.
Если бы это был тест, то можно считать, она его провалила.
- Почему?
- По вашей теории, вы пришли к выводу, что всё это объясняет, почему Куотер Квинер лежала лицом вниз. Положение лицом вниз привело вас к версии об отражении и к буквам «б» и «р»…но ваша цепь рассуждений не работает логически, Мисора.
- Почему не работает?
- Эти буквы – маленькие, - пояснил Рюдзаки. – А инициалы – это всегда заглавные буквы.
- А-а…
Верно.
Инициалы никогда не записываются маленькими буквами. Они всегда начинаются с больших. Буквы «р» стоят в конце имени и фамилии, поэтому всегда будут маленькими. Да и «Б.Б.» никогда не записывается как «б.б.».
- А мне казалось, что я нашла что-то, - сказала Мисора, уткнувшись лицом в колени.
Она была так близко…но даже утверждение, что такой дотошный убийца, как этот, не допустит никакого чередования, было бы большой натяжкой. И всё равно, связь между «б» и «р» казалась такой значимой…
- Ничего, Мисора. Не огорчайтесь так.
Она только вздохнула…
- По правде говоря, я рад, что ваша теория оказалась ошибочной. Если Куотер Квинер была выбрана как замена…это ужасная причина смерти для ребенка её лет.
- Да…можно и так сказать…
Ммм? Мисора вдруг нахмурилась. Совсем недавно Рюдзаки утверждал, что нет никакой разницы между убийством ребенка и убийством взрослого, но, получается, что причина ему всё же небезразлична? Причина…имеет ли она какое-нибудь значение? Ребенок её лет…
Ребенок?
Ребенок?
Маленький ребенок?
- …Нет, Рюдзаки.
- А?
- В этом случае маленькие буквы уместны, - сказала Мисора, и её голос задрожал.
Задрожал от злости.
- Вот почему убийца выбрал ребенка.
Тринадцатилетнего ребенка.
Буквы в её имени.
Не большие, а маленькие.
- Она ребенок – поэтому буквы маленькие. И перевернутые – поэтому она лежала лицом вниз!

Лишь спустя некоторое время до Мисоры дошло, что именно Рюдзаки с энтузиазмом указал на совпадающие инициалы, подчеркнул, что жертва была ребенком, и принес приторный кофе, из-за которого ей пришлось идти в ванную, где зеркало снабдило её вдохновением, нужным, чтобы сообразить, что к чему.
Лос-анджелесское Дело ББ.
Связующее звено было найдено, та решающая деталь, которая впоследствии и дала название этому делу.
Подпись автора

Часы.

Когда Рюдзаки наконец появился, было уже три часа дня.
- Извините, что заставил вас ждать, Мисора, - сказал он. Кажется, ему было ничуть не стыдно за свое позднее появление.
- Не волнуйтесь, я не ждала. Я начала без вас, - ответила Мисора как можно язвительнее.
- Ясно, - сказал Рюдзаки, опускаясь на четвереньки и подползая к ней. Это произошло так внезапно, что Мисора, уже начавшая привыкать к его поведению, едва не подпрыгнула. В конце концов, прошло уже три дня с тех пор, как они в последний раз виделись.
16 августа после разговора с L она вернулась в квартиру Куотер Квинер и сказала ему, что четвертое убийство произойдет через шесть дней, 22 августа. Естественно, Рюдзаки спросил, откуда она это знает, но Мисора понятия не имела, что ответить. Не могла же она сказать, что услышала это от L…правда, пока они с Рюдзаки говорили, она уже и сама догадалась. Догадка была более чем убедительной, но ей тогда не захотелось объяснять её Рюдзаки, так что она просто продолжала настаивать на своем. Тогда Рюдзаки что-то слишком уж быстро отстал от неё с этим…и в конце концов они договорились продолжить расследование 19-го, на третьем месте преступления, в доме Бэкйард Боттомслэш. А за эти три дня они оба покопаются в истории этого дела и подготовятся к дальнейшему расследованию.
Мисора провела эти три дня, постоянно оставаясь на связи с L, выдвигая свои собственные теории и получая ряд полезных сведений в ответ (включая некоторые новые подробности, которые раскопала полиция и которые L передал ей), но несмотря на всё это, 19-го числа, даже проведя несколько часов на месте третьего убийства она чувствовала, что в её расследовании не наметилось никаких существенных сдвигов с тех пор, как она 16-го покинула квартиру второй жертвы.
- Вы ванную проверили, Мисора?
- Конечно. А вы?
- Я заглянул туда, прежде чем подниматься наверх. Ванна, я вам скажу, безнадежно испорчена. Её так разукрасили, что единственный человек, который захотел бы туда забраться – Елизавета Батори.1
- Преступник вытирает каждый отпечаток пальца, но не кровь. Дотошные типы всегда действуют подобным образом. Убийце наплевать на всех и вся, кроме себя самого.
- Да, согласен, - ответил Рюдзаки, но несмотря на его собственные слова, ему кажется не доставляло никаких неудобств ползать по забрызганному кровью полу…или ему просто всё равно? Прямо как убийце…Мисора осторожно наболюдала за его движениями.
- Не думаю, что вы что-нибудь найдете, - сказала она. – Я уже всё там осмотрела, и очень внимательно.
- Ну, ну. Никогда не думал, что вы можете быть так пессимистичны, Мисора.
- Это не пессимизм…просто, Рюдзаки, я думаю, что главная деталь этого места преступления – отрубленные части тела. Левая рука и правая нога отрезаны…в этом самое большое отличие третьей жертвы от двух предыдущих.
- Как вы уже говорили раньше – что-то, что должно здесь быть, но отсутствует, да? В таком случае, нам нужно ответить на вопрос – почему убийца кинул ногу жертвы в ванну, а руку забрал с собой? Целую руку. Это уже совсем не так легко, как утащить два тома «Красной шапочки».
- И руку до сих пор не нашли…от отрубленных частей тела, между прочим, не так просто избавиться, так что, раз преступник забрал её, у него должна быть на то веская причина. Я не знаю, является ли это посланием…а если не является, то на руке, возможно, была какая-то отметина, и он не хотел, чтобы мы её видели.
- Возможно. Да, в этом есть смысл. Но ведь раздавленные глаза второй жертвы навели нас на мысль о слепом пятне и о стекле, так что отсутствие левой руки тоже должно что-то значить…и нога в ванне тоже. Убийца обошелся с ней так бессмысленно. Вы сами сказали, что избавиться от частей тела довольно трудно, но отрезать их не легче. На это должна была уйти целая вечность. Вам не кажется, что довольно опасно проделывать подобное в таком доме, как этот? Здесь по обе стороны тоже квартиры, а значит, общие стены – убийцу в любую минуту мог кто-нибудь заметить.
- Обе конечности были отрезаны под корень…тело нашли там. Так, фотографии, фотографии… - Мисора пролистала папку и вытащила фотографии с третьего места преступления. Вот тот самый снимок, который помог им найти послание на месте второго убийства. Держа фотографию в руке и сверяясь с ней, Мисора указала, где точно лежало тело. – Оно было вот тут, лежало на спине, а правая рука и левая нога были отведены в стороны…хмм…
- Итак, если ваше предположение верно, то у нас ещё достаточно времени до того, как произойдет четвертое убийство. Давайте же будем основательны. Да, говоря об основательности – вы не находите, что вам пора объяснить, почему оно произойдет именно 22-го?
- Да, нахожу.
Мисора убрала фотографии и повернулась к Рюдзаки. Он не смотрел на неё. Они были знакомы уже пять дней, виделись три раза, и Мисоре понемногу становилось ясно, что Рюдзаки невдомек, что когда разговариваешь с собеседником, на него обычно смотришь. Но к этому моменту она уже даже не собиралась обращать внимание на подобные мелочи.
- Всё настолько просто, что даже объяснять не очень хочется. Третье убийство произошло 13 августа, правильно?
- Правильно, не нужно даже проверять.
- На теле первой жертвы были римские цифры, а тут мы будем иметь дело с арабскими. Итак, тринадцать…13. Один и три, написанные рядом.
Рюдзаки кивнул.
Она сейчас говорила настолько простые вещи, что даже боялась, что Рюдзаки начнет над ней смеяться, но он был на удивление серьезен.
- Знаете, я вспомнил, как однажды смотрел детскую телевикторину, и там спросили, сколько будет один и три, а ответ был – 13.
- Точно. 13.
- Но, Мисора, пусть третье убийство у нас произошло 13 августа, а что же насчет остальных дат? Письмо с кроссвордом пришло в полицию Лос-Анджелеса 22 июля, первое убийство произошло 31 июля, второе – 4 августа, а четвертое вы предсказываете на 22 августа…где здесь 13?
- С первого взгляда нигде. Но если мы применим тот же принцип – «один и три», но по-другому? Самое простое – это дата первого убийства…31 июля. Три и один. Переставьте их местами и получите тринадцать.
- Хорошо, 31-е я допускаю. Звучит достаточно разумно. Но что насчет 4-го и 22-го?
- А то же самое. Просто измените схему. Возьмите задачку из той самой детской телевикторины, которую вы упомянули – сколько будет один и три. Нормальный ответ на этот вопрос – четыре. Вот вам и 4 августа. А 22-е…если отнять одну единицу от десятков и прибавить к единицам, то мы снова получим тринадцать.
13.
Тринадцать.
- Далее – каждый из этих дней, когда убийца начинает действовать: 22-е, 31-е, 4-е, 13-е…во всех двузначных датах при сложении единиц с десятками мы получаем четыре. В каждом месяце есть только четыре даты, с которыми можно проделать подобные превращения. Только четыре. И в каждый из этих дней что-то происходит. Количество Вара Нинго тоже началось с четырех. Один плюс три равняется четырем. А вот это может быть уже совпадение, но его тоже стоит учитывать – перерывы между убийствами: четыре дня и девять дней – если к четырем прибавить девять, мы опять получим тринадцать…13.
- Ясно. Неплохо, - сказал Рюдзаки, кивая.
Мисора просияла.
- Вы хорошо подметили эту закономерность с числом 13.
- Вы согласны? Итак, значит, четвертое убийство произойдет через девять дней после 13-го числа, то есть 22-го. Девять дней, четыре дня, девять дней…в эту последовательность опять напрашивается четыре, и в таком случае убийство произошло бы 17-го, но теперь, похоже, что вероятнее всего оно произойдет 22-го. В конце концов, кое-что уже произошло в этот день в прошлом месяце. Можно, конечно, представить 17 как 13 плюс 4, но ведь 17-е уже прошло. Так что теперь остается только 22-е.
17-е прошло, и никаких подобных убийств в Лос-Анджелесе в этот день зарегистрировано не было. Сначала она немного волновалась, но потом L это подтвердил, и она успокоилась. Себе самой она сказала, что то, что девять дней плюс четыре дня равняется тринадцати – чистая случайность, не относящееся к делу совпадение, на которое преступник мог позволить себе не обратить внимания.
- Позвольте мне кое-что добавить, - сказал Рюдзаки. – Этот ваш способ превращения числа двадцать два в тринадцать кажется мне несколько натянутым. Выражусь не столь категорично, если вам так удобнее – нет причины отнимать единицу от десятков подобным образом. Это не то же самое, что переставлять цифры в числе «31» местами. Ясно, что подобное объяснение придумано уже постфактум.
- Э…но, Рюдзаки…
- Не поймите меня неправильно – я согласен со всеми вашими доводами. Кроме этого.
- Но…тогда…
Если он опровергает самую важную дату, то это рушит все остальные доводы. Он успешно отказался согласиться со всем, что она только что сказала.
- Но у меня есть предположение. Мисора, вы ведь выросли в Японии, так? В таком случае вы лучше знакомы с японскими числительными, чем я.
- Числа, написанные канджи?2
- Представьте себе канджи для числа 22.
- ??
Канджи…

?

Она представила себе нужные символы, но они ей всё равно ни о чем не говорили.
- Ну?
- Нет, я не понимаю, что вы…
- Тогда давайте я вам намекну. Мисора, представьте, что средний канджи, тот, который обозначает «десять», это знак «плюс». Из чего следует, что  - это на самом деле  +  …два плюс два.
- Ох. Действительно.
Это был не намек. Это был ответ.
+  будет…четыре.
А четыре – это  +  - один и три…тринадцать.
- Сложите их и получите четыре…а про четыре как один плюс три вы уже прекрасно объяснили раньше. Если же рассматривать один плюс три как тринадцать, то тогда нам нужно поставить один и три вместе, что, в общем, то же что один плюс три, и это дает нам написание числа 13. Как раз поэтому мы и можем прочитать «двадцать два» как канджи  . Нам просто нужна достаточная причина, чтобы складывать эти числа. При данном условии ваше основание предсказать четвертое убийство на 22-е число выглядит правильным. Сначала я был несколько ошеломлен силой вашей убежденности, и с трудом следовал за ходом ваших рассуждений, но сейчас я доволен, как будто выпил кружку патоки.
- …
Это сравнение вызвало у Мисоры изжогу.
Но зато Рюдзаки, кажется, убедился, почему она сказала, что четвертое убийство произойдет 22-го. Убедился не полностью, поскольку его объяснение выбора этой даты было лучше, чем её собственное, но она хоть могла теперь вздохнуть с облегчением.
- Кстати, Мисора, - сказал Рюдзаки, - тут ещё кое-что.
- Что?
Это уже второе «кое-что».
Оно застало её врасплох.
- Вы тут предположили, что убийца, выбирая своих жертв, ищет тех, у кого инициалы «Б.Б.». Но, как мы уже с вами обсуждали, всё ещё остается вероятность, что он убьет «К.К.» или «Р.Р.», а вовсе не «Б.Б.».
- А, ну да…
Если четвертой жертвой окажется ребенок с инициалами «К.К.» или «Р.Р.», лежащий лицом вниз, то все их теории можно будет смело выкидывать в форточку.
- Если это не «Б», а «К» или «Р», то ваша теория не выдержит критики. Получится, что вы создали её на пустом месте, навязали, основываясь на ошибочной логике. На совпадении.
- Совпадении…что у двух жертв из трех инициалы «Б.Б.»? Но это настолько бросается в глаза…и «р» так удачно сюда вписывается…
- Да, я согласен. Я не верю, что в этом деле есть хоть одно совпадение. Но ваша теория основана на том, что уже совершилось. Вы придумали её после. Я хочу знать, почему вы строите свои гипотезы на букве «Б», а не на «К».
- Ну…
Потому что так сказал L. Сказал очень недвусмысленно. «Убийца – Б.». Так что она уже знала. Но не могла же она рассказать об этом Рюдзаки. Ей нужно было скрывать L от него. Она не могла позволить себе потерять бдительность и сболтнуть лишнее, сколько бы они ни говорили.
- Наверное, потому, что из трех жертв…у двух инициалы начинаются на «Б», и «Б» просто кажется более вероятной. Я, разумеется, думала и о «К», но не смогла найти ничего, что бы на неё указывало… - сказала она, пытаясь оправдать свои доводы. Но едва эти слова сорвались с её губ, она почувствовала, как неестественно они прозвучали.
И, разумеется, Рюдзаки их не принял.
- Это так необоснованно. Совершенно нечем подтвердить.
От её хорошего настроения и следа не осталось. Она прикусила губу – в конце концов, она пришла к этим выводам, анализируя услышанное, стараясь понять, почему L так сказал. Она опиралась на слова L, а значит, была скорее всего права, но это ничего не меняло.
- Убийца – Б…
- Что?
- Нет, я просто хочу сказать, что он так одержим этой буквой «Б». Может, как раз эта одержимость и есть часть послания, и инициалы убийцы тоже «Б.Б.».
- А может и «К.К.», или «Р.Р.». Как вы сказали, многое в этом деле действительно указывает на «Б», но возможно, мы ещё просто не сталкивались ни с чем, что указывало бы на «К» или «Р».
- Да…наверное…
- Хотя, я тоже думаю, что «Б» вероятней, чем «К» или «Р». Уверен больше, чем на девяносто девять процентов, - признал вдруг Рюдзаки.
По существу перечеркнув последние несколько минут разговора.
- Да, очень вероятно, что инициалы убийцы начинаются на «Б». Все жертвы «Б.Б.», и убийца тоже…становится всё интереснее.
- Интереснее?
- Да. Но, так или иначе, в следующий раз будьте более осмотрительны, Мисора. Если соглашаетесь с чем-то, у вас должна быть на то веская причина. А если не соглашаетесь, должна быть веская причина и на это. Как бы ни была точна дедукция, но если она основана на заблуждении, это значит, вы не обыграли убийцу.
- Обыграли? Рюдзаки, разве это вопрос выигрыша и проигрыша?
- Да, - сказал Рюдзаки. – Именно.
Потому что это война.

Говорили, что L не брался за расследование, если в деле не фигурировало более десяти жертв или миллиона долларов на кону. Единственное исключение составляли дела уровня L (наиболее достойные) или же личные причины, вынуждающие его вмешаться. В лос-анджелесском деле ББ было и то, и другое. Едва ли на этом этапе повествования мне нужно упоминать о сложности этого дела, где L по существу выступал против собственного двойника. Тогдашний директор Дома Вамми рассказал Куилшу Вамми (Ватари), а тот, в свою очередь – L, что в мае Б исчез, и с тех самых пор L разыскивал его, попутно расследуя другие дела. В Доме Вамми его знали только как Б – там никому было не известно, что его зовут Бейонд Берсдей, так что найти его почти не представлялось возможным, но L всё-таки напал на его след, когда начались убийства – вот почему он знал, кто убийца. Он разыскивал не столько убийцу, сколько преступление. Он ждал – ждал, когда Бейонд Берсдей бросит ему вызов. L мог задействовать любого полицейского в мире, но в этом случае не стал обращаться за помощью ни к кому, кроме Наоми Мисоры…и скорее всего, вот по какой причине. Я не думаю, что L действительно так заботился о своей репутации, но на каждом лежит бремя его собственных прегрешений, и никто не хочет, чтобы эти проступки стали достоянием общественности.
L был идеалом для каждого в Доме Вамми.
Любой из нас хотел превзойти его.
Перешагнуть через него.
Попрать его.
М хотел, N хотел, и Б хотел.
М как соперник, N как преемник.
Б – как преступник.

- Рюдзаки, ну как, нашли что-нибудь новое?
Когда они, наконец, закончили обсуждать даты, Мисора, решив устроить небольшую передышку, спустилась на первый этаж, в кухню, сделала две чашки кофе (с нормальным количеством сахара, разумеется) поставила их на поднос и пошла обратно в комнату. Поднос она держала обеими руками, и из-за этого открыть дверь оказалось весьма затруднительно. Поскольку дверная ручка находилась на уровне её пояса, ей удалось освободить одну руку, поставив уголок подноса на пряжку собственного ремня. Когда она вошла, Рюдзаки лежал посередине комнаты на спине, раскинув руки и ноги в стороны. Мисора застыла на пороге.
- Нашли что-нибудь? – зачем-то повторила она.
Он же не собирается встать на «мостик» и передвигаться так по комнате, правда? Это уже получится какая-то сцена из фильма ужасов…Мисора судорожно сглотнула, но, к её великому облегчению, это, похоже, было бы слишком даже для Рюдзаки. Но тогда что он такое делает?
- Э, Рюдзаки?
- Я труп.
- А?
- Я теперь труп. Я не могу ответить. Я умер.
- …
Тут она поняла. Конечно, слово понять подразумевает согласиться и одобрить, чего она искренне пыталась избежать, но, по крайней мере, теперь ей стало ясно, что Рюдзаки просто принял позу третьей жертвы. Разумеется, его левая рука и правая нога никуда не делись, но даже так он сумел достичь сходства с фотографией печального конца Бэкйард Боттомслэш. С практической точки зрения Мисора не видела в его действиях никакого смысла, но она была не из тех, кто оспаривает чужие методы расследования. Вместо этого она стала прикидывать, как ей лучше сделать – перешагнуть через Рюдзаки или обойти его. Перешагивать через него она не хотела, а то, что нужно его обходить, её бесило.
- Э-э…мм?
И тут она что-то заметила. То есть, ей показалось, что она что-то заметила. Но что это было? Что-то привлекло её взгляд…нет, тогда, когда она открыла дверь, всё её внимание было поглощено Рюдзаки, разыгрывающим из себя мертвеца, так что как же она могла заметить что-то ещё? Нет, не то. А что бы она увидела прежде всего, если бы Рюдзаки там не было? Если бы он не лежал у неё на дороге, мешая донести до стола кофе…если бы его там не было…тогда…нет, ничего. Тогда комната была бы совершенно обычной, пусть и слегка помпезной. И ещё этот еле уловимый запах крови. Единственное, что выбивается из общей картины – дырка в стене…дырка?
След от Вара Нинго?
Это была просто дырка, к тому же еле заметная. А если бы Вара Нинго была всё ещё там? Тогда бы ей сразу же бросился в глаза не Рюдзаки, притворяющийся мертвым, а именно Вара Нинго. Открыв дверь, она тут же увидела бы Вара Нинго…одна из кукол была тщательно приколота к стене прямо на этом месте. И все остальные куклы были прибиты к стенам на точно такой же высоте (где-то на уровне пояса, если исходить из роста Мисоры), но расстояние до стен по обе стороны было различным в зависимости от комнаты. Но в каждой из них, едва она открывала дверь…
Дырка.
- Простите меня, Рюдзаки!
Всё ещё держа поднос, Мисора перешагнула…нет, перепрыгнула через Рюдзаки. Вернее, собиралась, но настолько отвлеклась, что оступилась и приземлилась ему на живот. Каблуками. Она изо всех сил попыталась удержать равновесие, и ей удалось не уронить поднос, но из-за этого она встала ему на живот всей своей тяжестью.
- Га-ах! – сказал труп.
Ну, ещё бы.
- Из-звините!

1Елизавета Батори (1560-1614) - венгерская графиня, убившая более 600 человек, в основном девушек. Каждую неделю она купалась в ванне, наполненной кровью девственниц.
2Китайские иероглифы, используемые в современном японском языке.

Если бы она вдобавок ко всему ещё и пролила на него кофе, то репутация клуши закрепилась бы за ней навсегда, но до этого не дошло. Занятия боевыми искусствами научили её сохранять равновесие. Поставив поднос на стол, она взяла папку с делом. Ей нужно было срочно убедиться, правильно ли она помнит то, что помнит.
- Что там такое, Мисора?
Может, Рюдзаки и был донельзя странной карикатурой на человека, но даже он не зашел так далеко, чтобы веселиться оттого, что на него наступили. Перестав притворяться мертвым, он просто перекатился на живот и подполз к ней.
- Я смотрю схемы мест преступления. На каждой из них…я заметила одну и ту же деталь. Расположение Вара Нинго.
- Расположение? Вы о чем?
- Когда мы осматривали места убийств, полиция уже убрала их, поэтому я не заметила раньше…но здесь есть любопытная закономерность в их расположении. Включая и эту комнату – когда открываешь дверь, чтобы войти, то первое, что видишь – это кукла. Она висит прямо напротив двери – убийца повесил её так, что когда входишь, то первое, что бросается в глаза – Вара Нинго.
- А, да… - сказал Рюдзаки, кивая. – В этой комнате это действительно так, а теперь, когда вы об этом заговорили, я вспомнил, что сразу увидел дырку в стене, когда вошел в первую комнату, и во вторую тоже. Но, Мисора, что же из этого следует?
- Э-э…мм…
Действительно, что из этого следует? Ей показалось, что она обнаружила нечто очень важное, и она даже наступила на Рюдзаки в порыве энтузиазма, но сейчас, когда он спросил, у неё не было ответа. Неловко. Ей не хотелось признавать свое поражение, и она попыталась изобрести что-то на ходу.
- Ну…может, это как-то связано с запертыми комнатами?
- Как так?
- Во всех трех случаях тот, кто обнаружил тело, открыл дверь и вошел. Воспользовавшись запасным ключом или выломав дверь. Итак, каждый из них вошел…и увидел эту жуткую куклу на стене. Вара Нинго – это первое, что они увидели. Несмотря ни на что, внимание было приковано именно к ней. Может быть, пока они разглядывали куклу, убийца, который прятался в комнате, тихо выскользнул за дверь…
- Такая же классика, как трюк с иголкой и ниткой. Но, Мисора, подумайте хорошенько. Для того, чтобы отвлечь чье-то внимание, ему не нужна была кукла.
- Почему не нужна?
- Если бы её не было, то первое, что они бы увидели – труп. Помните, как вы замерли, когда вошли и увидели мой «труп». Всё, что преступнику оставалось – это выскользнуть из комнаты, пока тот, другой человек стоит, потрясенный, и смотрит на мертвое тело.
- Да…верно. Конечно. Так, может…он хотел, чтобы тот, кто обнаружит тело, сначала увидел нечто другое, кроме него? Правда, я не знаю, зачем, но…
- Я тоже не знаю.
- Я могу понять, если бы он совсем не хотел, чтобы тело увидели, но если его просто увидят на пару секунд позже, что это ему дает? Но тогда, опять же, почему он повесил Вара Нинго именно там? Совпадение?
- Нет, я уверен, что это сделано намеренно. Не стоит сбрасывать это обстоятельство со счетов как совпадение. Но с таким подходом мы нескоро к чему-то придем. Как я уже сказал, чем зацикливаться на Вара Нинго и запертой комнате, лучше…я думаю, нам нужно сосредоточиться на поиске послания, которое оставил убийца.
- Но, Рюдзаки…хотя нет, вы правы. – Она начала было спорить, но остановилась. Определенно, стоило копать дальше в этом направлении, но прямо сейчас у неё не было никаких идей на этот счет. Сначала нужно вычислить четвертую жертву или, по крайней мере, определить её местонахождение. Вара Нинго были на всех трех местах преступления, а послание может быть только в этой комнате, и его надо найти как можно скорее. – Извините. Я только теряю драгоценное время.
- Лучше бы извинились за то, что наступили на меня, Мисора.
- Ох, да, конечно.
- Правда? Тогда, в знак вашего раскаяния, можете вы кое-что для меня сделать?
- …Хорошо…
Не слишком ли нагло?
Но ведь она наступила на него.
Очень сильно, всей своей тяжестью.
- Что именно?
- Вы можете притвориться мертвой, Мисора? Ну, как я минуту назад. Ведь жертва, Бэкйард Боттомслэш – женщина, так что вы можете скорее натолкнуть меня на мысль, чем я сам.
- …
Этому частному детективу было явно невдомек, что у большинства людей есть нечто, называемое самоуважением. Но сейчас не время ему на это указывать. Если бы она стала, то наверняка была бы уже на успешном пути к тому, чтобы заработать себе репутацию цундере – колючки, которая скрывает, что на самом деле мямля. А дело было срочное, и она была готова на всё, чтобы помочь. Правда, она сомневалась, что это может как-то помочь, но сейчас она готова была даже ползать по полу на карачках. С неожиданной для себя покорностью она улеглась на пол. Отсюда, снизу, комната выглядела совсем по-другому.
- …Ну? Что-нибудь?
- Нет, ничего.
- А. Да, я так и думала.
- …
Бесполезно.
Рюдзаки уселся на стул, прижав колени к груди и, сказав, что кофе остывает, выпил свой. Сахар Мисора положила по своему вкусу и почти ожидала, что он начнет жаловаться, но он ничего не сказал. Видимо, он был способен потреблять и несладкие вещи тоже. Кажется, пора встать с пола, но подняться ей почему-то было более неловко, чем лежать, поэтому она не шевелилась.
- Фуу…от горячего кофе у меня теперь живот не так болит, - сказал Рюдзаки.
Он казался таким безразличным, но она не собиралась этого так оставлять.
- Рюдзаки…здесь ведь есть определенное сходство с первой жертвой? Когда она умерла, убийца снял с неё одежду, отрезал ей руку и ногу, а потом снова одел её?
- Да. А что?
- Нет, просто я знаю, что легче расчленять жертву, когда одежда не мешает. Одежда ведь на самом деле очень крепкая. Она будет цепляться за лезвие. Но зачем он, сняв одежду, потом надевает её обратно? Почему не оставлять жертв голыми?
- Хмм…
- В случае с первой жертвой надетая футболка скрывала порезы на груди, или, по крайней мере, скрывала, что это римские цифры. Но здесь…это же, должно быть, такой геморрой. Натягивать одежду на труп…на кого-то, кто сам двигаться не может…
- …Мисора, на ноге, которую он бросил в ванной, были носок и туфля.
- Да, я видела на фотографии.
- Тогда, я хочу сказать – возможно, цель убийцы…нет, послание убийцы не имеет никакого отношения к одежде или обуви, а связано лишь с отрезанными конечностями. Вот почему он всё остальное возвращает на место, как было.
Возвращает, как было.
Но всё равно…
- Но всё равно…левая рука и правая нога. Ногу он оставил в ванной, а руку забрал с собой…почему? Что такого особенного было в левой руке и правой ноге? Рука и нога… - пробормотала Мисора, уставившись на потолок.
Рюдзаки тоже посмотрел на потолок и медленно произнес, прикусив ноготь большого пальца:
- Однажды…в другом деле…был случай, который мог бы помочь нам здесь. Хотите, расскажу?
- Давайте.
- Это было дело об убийстве; мужчину ударили ножом в грудь. А потом убийца отрезал ему безымянный палец на левой руке и унес с собой. Уже после того, как он умер. Знаете, почему?
- Безымянный палец на левой руке? Ну, это понятно. Он был женат, правильно? Убийца отрезал палец, чтобы взять обручальное кольцо. Обручальные кольца часто носят так долго, что их уже невозможно снять.
- Да. Убийца охотился за деньгами. Спустя некоторое время мы успешно засекли это кольцо на черном рынке, что позволило нам выследить убийцу и арестовать его.
- Но…это, конечно, интересная история и всё такое, но, Рюдзаки, никто не станет отрезать всю руку, чтобы только взять кольцо. И, к тому же, Бэкйард Боттомслэш не была замужем. Если верить полицейскому отчету, она даже не встречалась ни с кем.
- Существуют и другие кольца, кроме обручальных.
- Но отрезать из-за них всю руку всё равно никто не будет.
- Да, вы правы. Потому я и сказал всего лишь, что этот случай мог бы нам помочь. Если не помог, то прошу прощения.
- Не стоит за это извиняться, но кольца не было…не было…
…Так, может, это было что-то другое?
К примеру…браслет.
Не на пальце, а на запястье…нет, это глупо. Есть определенный смысл в том, чтобы отрезать палец с целью взять кольцо, но как бы широко вы на это ни посмотрели, нет смысла отрезать руку ради браслета. Никто не станет так делать. К тому же, убийца в любом случае не охотился за деньгами. В противном случае, вторая жертва сюда ну никак не вписывается.
- …
Мисора медленно вытянула руку вверх, к потолку. Она раскрыла ладонь и распрямила пальцы, будто пытаясь ухватить яркий свет наверху.
На её пальце было кольцо. Обручальное, ведь она была помолвлена с Рэем Пенбером. Обручальное кольцо, которое до сих пор казалось ей не более чем игрой двух детей, но всё же – возможно ли, чтобы кто-то отрезал ей палец, руку, с целью украсть его? А если бы это был браслет? Нет. Когда она представила на этом месте себя, подобное показалось ещё более невероятным.
Она не опускала руку, и её рукав сполз вниз, к плечу. Она посмотрела на часы на своем запястье. Часы были серебряными. Подарок на её прошлый день рождения, 14 февраля, опять же от Рэя Пенбера. А если бы это был не браслет, а часы? Они серебряные, а значит, недешевые…часы?
- …Рюдзаки! Бэкйард Боттомслэш была левшой или правшой?
- Если исходить из вашего отчета, правшой. А что?
- Значит…скорее всего она носила часы на левой руке. И возможно, убийца забрал…именно часы, - сказала Мисора, всё ещё лёжа на спине на полу. – На правой ноге были носок и туфля. А на руке, которую он забрал, скорее всего были часы.
- Отрезал руку, чтобы взять часы? Но зачем? Мисора…вы же сами сказали, что нет никакого смысла отрезать всю руку, чтобы взять кольцо. Так зачем же кто-то станет так делать, чтобы взять часы? Если бы они были ему нужны, он бы просто снял их. Часы – не кольца. Они не застревают. Нет смысла отрезать руку.
- Нет, я не думаю, что часы были ему нужны. Но, возможно, здесь часы – это послание. Если бы отсутствовали только они, это было бы слишком очевидно, так что он прихватил и руку тоже…
- Как способ ввести в заблуждение? Понимаю…но в таком случае, всё равно неясно, почему он отрезал и правую ногу тоже. Сомневаюсь, что жертва носила часы на щиколотке. И даже если это попытка ввести в заблуждение, всё равно нет нужды забирать всю руку – хватило бы запястья.
- …
Да, верно, и всё же…идея с часами казалась такой удачной. Она чувствовала, что близка к истине. И если та самая – пользуясь затасканным штампом – навязчивая идея, нанизывание слов одно на другое, как она делала на первом и на втором месте преступления, сработает и здесь, то почему бы не сделать так снова…
- Левая рука…правая нога…левая ладонь…правая ступня…правая щиколотка…левое запястье…часы…на руке…на стене…время…тикают…удары…ладони и ступни, руки и ноги…да значат ли они так много? Не левая рука и правая нога, а наоборот, правая рука и левая нога? Четыре конечности…
- Плюс голова – пятая.
- Пять…пять минус два будет три…три. Третье место преступления. Конечности…вместе с головой их пять…голова? Шея…шея, и одна нога, и одна рука…
Мисора составляла слова в цепочку по мере того как они приходили ей в голову – но так она просто кружила на месте, как потерявшийся ребенок, боясь уткнуться в тупик. Чем дальше она так бормотала, чем больше теряла ощущение близости догадки. Она всё бегала по кругу, как стрелка компаса…
- Если это понимать, как пять минус два – три, то он мог бы отрезать обе руки, или обе ноги, или левую руку и голову…если одной из конечностей должна быть непременно левая рука, то почему правая нога?
Просто чтобы нарушить тишину, Мисора выдавила из себя вопрос, который вовсе её не занимал, вопрос, который она даже не считала нужным задавать, но Рюдзаки на него ответил.
- Голова, рука и нога – они все разной длины…
Сначала она не поняла, что он имеет в виду. Его слова казались полным non sequitur,1 и вначале просто не дошли до неё. Рука длиннее, чем голова, а нога длиннее, чем рука, но что из того? Может, Рюдзаки просто говорит первое, что приходит на ум, как и она? Но это не поможет направить в нужном направлении стрелку её компаса, тонкую, как игла…
- Игла? Или стрелка…
- Какая игла?
- Нет, не игла, стрелка…
Классический трюк с иголкой и ниткой, чтобы запереть комнату. Но он тут ни при чем…а вот стрелка? Может ли быть…
- Часы! Стрелки часов, Рюдзаки!
- А? Стрелки часов?..
- Часовая стрелка, минутная стрелка и секундная стрелка! Их три! И они все разной длины!
Мисора опустила руку, шлепнув по полу ладонью, и резко села. Поднявшись с пола, она быстро подошла к Рюдзаки, выхватила у него чашку с кофе, выпила содержимое одним глотком и грохнула пустой чашкой об стол, как будто хотела разбить её.
- На первом месте преступления он забрал тома «Красной Шапочки», чтобы указать нам на «Мимолетное наслаждение», на втором – взял контактные линзы, чтобы навести нас на мысль о стекле, а здесь он забрал часы с запястья жертвы…и превратил саму жертву в часы!
- Жертву…в часы? – глубоко посаженные глаза Рюдзаки смотрели на неё со спокойствием, прямо противоположным её собственному волнению. – Под часами вы подразумеваете…
- Голова – это часовая стрелка, рука – минутная, а нога – секундная! Вот почему убийца забрал часы с собой, вот почему он не просто взял часы и не просто отрезал кисть, но оттяпал руку под корень и вынужден был отрезать и ногу тоже – иначе не было бы трех «стрелок»!
Всё это она выпалила на одном дыхании, и наконец-то снова почувствовала твердую почву под собой. Она достала из кармана снимок – фотографию трупа Бэкйард Боттомслэш. Вот она, лежит на спине, её руки и ноги…нет, рука и нога раскинуты в стороны, а левая рука и правая нога отсутствуют.
- Посмотрите сюда, Рюдзаки. Видите? Голова – это час, рука – минута, нога – секунда, и получается 12:45 и ещё двадцать секунд.
- Ммм. Когда вы так говорите…
- Когда я так говорю? Это и есть послание, которое он оставил! А ногу бросил в ванной, потому что ему нужно было забрать лишь часы, и он хотел это подчеркнуть!
- …
Рюдзаки молчал, очевидно, раздумывая.
- Дайте-ка, - сказал он и взял фотографию из рук Мисоры. Она смотрела, как он корпел над ней, поворачивая голову под всевозможными странными углами, и постепенно ей начало казаться, что вся её теория неверна от начала и до конца. Она годна, только если ведет к посланию, но скажи он сейчас, что всё это – ни на чем не основанное совпадение, и она тут же распадется на части – у её выводов нет доказательств, их никогда не докажешь. Они основаны на её собственном чутье, и только. Исход определяет чутье – и сейчас оно либо победит, либо проиграет.
- Мисора…
- Да? Что?
- Допустим, ваше предположение верно…но исходя из этого снимка, невозможно утверждать, что часы-жертва указывают на 12:45 и двадцать секунд.
- Э..?
- Вот, посмотрите, - сказал Рюдзаки, протягивая ей фотографию.
Вверх ногами.
- Поверните её вот так, и получится 6:15 и пятьдесят секунд. Или так…
Он повернул фотографию боком.
- Три часа и тридцать пять секунд. А если вы опять повернете её на сто восемьдесят градусов – 9:30 и пять секунд.
- …А-а.
Конечно. Он прав. Снимок был вертикальный, поэтому она просто предположила, что голова…что часовая стрелка указывает строго вверх, на двенадцать часов. Но если в самом деле рассматривать жертву как часы, то это вовсе не обязательно. Может быть так, а может, и нет. Стоит только сделать фотографию под другим углом, и появится бесконечное количество вариантов. Или, по крайней мере, триста шестьдесят. Стрелки могут и не двигаться, но ведь цифры вокруг них можно расположить как угодно.
Здесь не было никакого намека на то, как располагать цифры.
- Если жертва представляет собой три стрелки, то эта квадратная комната – предположительно цифры. Жертва лежала прямо посередине комнаты. Поскольку её положили вот так, параллельно двум стенам и перпендикулярно двум другим стенам, я думаю, мы можем предположить четыре варианта, которые я только что перечислил. Но четыре варианта – это всё равно слишком много. Мы должны свести их хотя бы к двум, иначе не сможем сказать, что расшифровали послание убийцы.
- Комната…это цифры?
- Теперь, когда я об этом думаю, ведь в первом послании были римские цифры…которые часто используют на циферблатах. Но здесь их нет. Если бы только тут был какой-то намек на то, какая стена какой цифре соответствует…
Какая стена – какой цифре? Но здесь не было ничего примечательного ни на одной из стен, ничего, что могло указывать на число. В одной из стен – дверь, в стене напротив – окно. В третьей – встроенный шкаф…или это не указания? Может, тот же компас…
- Рюдзаки, вы не знаете, в какой стороне север? Если север – это двенадцать…
- Об этом я уже думал, но нет ни одной логичной причины предполагать, что север – двенадцать. Это же не карта. Двенадцать может быть и на востоке, и на западе, и на юге.
- Логика…логика…да-да, нам нужно доказательство, или, по крайней мере, какое-то разумное подтверждение…но как нам определить, какая стена? Здесь ничего нет…
- Точно. Как будто стена преграждает нам путь, слишком высокая, чтобы через неё перелезть.
- Стена? Удачная метафора. Стена…стена…
Стена? Вара Нинго висели на стенах. Здесь их было две. Это что-то значит? Может быть, в этой комнате куклы, наконец, имеют какое-то значение? Мисора почти заставила себя прийти к выводу, что кроме них не видит больше ничего, что может служить намеком, и подтолкнула собственные мысли именно в этом направлении. Вара Нинго. Вара. Нинго. Соломенные куклы. Куклы. Игрушки? Мягкие игрушки…в этой комнате, полной ненужных украшений. Слишком много кукол для двадцатишестилетней женщины…
Мягкие игрушки, наваленные у стен.
- Я всё поняла, Рюдзаки, - сказала Мисора.
На этот раз она была спокойна.
На этот раз она не волновалась.
- Количество мягких игрушек…у каждой стены. Число игрушек указывает на время. Видите? Двенадцать у той стены, где дверь. И девять вон там…двенадцать часов и девять часов. Если рассматривать всю комнату как часы, то дверь – их верх.
- Нет, погодите секундочку, Мисора, - перебил Рюдзаки. – Насчет двенадцати и девяти – это, конечно, верно, но вон там пять игрушек, а у четвертой стены только две. Если взять четыре главные цифры на циферблате часов, то это должны быть двенадцать, три, шесть и девять. А не двенадцать, два, пять и девять. Цифры не сходятся.
- Нет, сходятся. Если считать Вара Нинго.
Мисора снова посмотрела на две дырки в стенах.
- Если мы прибавим одну Вара Нинго к тем двум игрушкам…мы получим три. А если прибавить вторую Вара Нинго к вон тем пяти игрушкам…мы получим шесть. Так всё сходится. Само третье место преступления является часами. Вся комната – часы.
Мисора положила фотографию Бэкйард Боттомслэш на пол, туда, где сама только что лежала, и где до неё лежал Рюдзаки. Положила тщательно, удостоверившись, что повернула её под правильным углом.
- 6:15 и пятьдесят секунд.

1вывод, не соответствующий посылкам, нелогичное заключение (лат.)

Последняя запись.

Мне осталось лишь всё объяснить.
Рассказать осталось не так уж много, так что просто подытожу ключевые моменты. Мой знаменитый и уважаемый предшественник, человек, чьи действия сильно повлияли на меня лично, Б, Б.Б., Бейонд Берсдей – разумеется, мне едва ли нужно снова объяснять, что сами эти убийства не были его целью. Так чего же он добивался? И опять же, это едва ли нуждается в объяснении – он бросил вызов человеку, которого во всем копировал, величайшему детективу столетия, L.
Это был вопрос победы или поражения.
Соревнование.
Но в таком случае, что ознаменовало бы победу Б? Как бы он определил, что L ему проиграл? В обычной войне между двумя детективами выигрывает тот, кто первым раскрывает преступление. А если мы возьмем битву между L и убийцей Кирой, то L бы выиграл, доказав, кто на самом деле Кира, в то время как Кира одержал бы победу, убив L. Но как насчет L и Б? И тогда Бейонд Берсдей придумал вот какую теорию.
Поскольку L может раскрыть любое дело независимо от его сложности, ему остается создать дело настолько запутанное, что L не удастся раскрыть его, и тогда Б победит.
Этим делом стали лос-анджелесские убийства ББ.
Бейонд понимал, что как только он начнет действовать, Дом Вамми и Ватари тут же дадут знать L, так что даже не стал пытаться их остановить. Он мог лишь догадываться, на каком этапе его плана L начнет его ловить, и подготовил всё очень тщательно, ожидая вмешательства L в любую минуту. Бейонд Берсдей был осторожен и дотошен в своих действиях – и когда L вмешался, а произошло это 14 августа, сразу после третьего убийства, время было не идеальное, но и не такое уж неудачное.
Разумеется, L не стал бы делать ход сам, а тщательно отобрал бы на эту роль пешек – самое большее три, скорее всего две, а если Б повезет, то и вовсе одну. Бейонду Берсдею повезло. Глаза шинигами тут же сказали ему имя этой пешки – Наоми Мисора. Агент ФБР, временно отстраненная от работы.
Но суть в том, что она-то не L, она лишь работала на него. Бейонд Берсдей вел войну не с Наоми Мисорой. Ему важно было лишь победить того, кто стоял за ней.
И вот поэтому…
Б представился Наоми Мисоре, назвавшись Рю Рюдзаки.
Рю Рюдзаки – L.L.1
Для любого из Приюта Вамми не было цели выше, чем отождествлять себя с этой буквой – и Бейонд Берсдей сразу же ухватился за такую возможность. Даже Наоми Мисоре было известно, что случалось с детективами, которые выдавали себя за L, а Б был из Приюта Вамми, так что знал об этом лучше, чем кто- либо – так что его выбор только подчеркивает силу его намерения. Он никогда и не надеялся выжить – он принял решение. Он был готов.
И вот, в роли Рюдзаки он изображал из себя шута, тем временем наблюдая за Наоми Мисорой, искусно направляя её, с первого места преступления и до третьего, чтобы убедиться, что она нашла и расшифровала все зацепки и послания, которые он оставил. По сравнению с препятствиями, с которыми он столкнулся, убеждая родственников жертв нанять его для раскрытия этого дела, вести Мисору оказалось легче легкого. И всё это время он так или иначе испытывал её, прикидывая, достойна ли она служить заменой L…
На протяжении всего расследования Мисора много раз звонила L. И получила от него указание позволить этому таинственному частному детективу, Рю Рюдзаки, командовать парадом. Ничего другого Бейонд и не ожидал – именно с этой целью он прислал кроссворд в полицейское управление Лос-Анджелеса. Раз на сцене появился некто с уликой, доступ к которой мог получить лишь кто-то вроде L, то даже величайший детектив столетия не смог бы так просто сбросить его со счетов – хотя на самом деле у Рюдзаки была эта улика только потому, что он сам же её и создал.
Мисора превзошла все его ожидания. Подобно тому, как луна имеет свою светлую и темную стороны, а у каждой монеты есть орел и решка, его намеки были явными, но в то же время ненавязчивыми, и никакой рядовой сыщик никогда не смог бы с таким успехом довести их до логического заключения. Она оправдала все его надежды. Первые три места преступления скрывали ключи, которые необходимо было найти, чтобы его план шел как по маслу, но в то же время не должно было получиться так, что Рюдзаки большинство из них обнаружил самостоятельно – точно так же, как L с помощью Мисоры гонялся за Б, Б с помощью Мисоры гонялся за L. Рю Рюдзаки мог быть просто подозрительным частным детективом, и никем больше – не вызывающим доверия, но и не привлекающим к себе излишнего внимания со стороны L. Что же касается Бейонда Берсдея, то первые три совершённых им убийства служили только подготовкой к главному представлению – четвертому убийству. Мисора сама же первая упомянула слово «маскировка», и в этом смысле первые три убийства все до единого были маскировкой, скрывая истину о предстоящем четвертом.
На третьем месте преступления «часы» указывали на большой многоквартирный комплекс в Пасадене, в Долине, где жили двое Б.Б. Обнаружить этих двоих для Бейонда было не так уж трудно, с его-то глазами шинигами – но, несмотря на это, разыскать место, соответствующее необходимым условиям, было не слишком легко. Квартира 1313, Блэкбери Браун. Квартира 404, Блюз-хоуп Бэйбисплит. Наоми Мисора работала в одиночку, что позволило ему не прибегать к запасному плану, который он придумал на случай, если L подключил бы к расследованию больше одного человека. Если бы сыщиков было двое, трудность заключалась бы не только в том, чтобы найти третьего Б.Б.
Мисора в квартире 1313, а он сам в квартире 404. Честно говоря, не имело особого значения, кто в какой квартире будет сидеть. Мисоре досталась 1313 -я лишь на том основании, что она женщина.
А потом Рюдзаки попытался покончить с собой.
Защелкнул замок на двери, повесил Вара Нинго на стену, вывел из строя противопожарную систему, отключил сигнализацию, вытер все отпечатки пальцев, облил себя бензином и поджег.
Он выбрал самого себя на роль четвертой жертвы. Бейонд Берсдей, последний Б.Б. Чтобы выяснить, что Рю Рюдзаки – ненастоящее имя, не нужно было даже задействовать связи L – Мисора была агентом ФБР и могла сама довольно быстро это узнать, а копни она чуть глубже, то узнала бы, что его настоящее имя Бейонд Берсдей – Б.Б. Более чем приемлемая кандидатура на роль четвертой жертвы – и вот вам очень подходящий конец для таинственного частного детектива.
Принести себя в жертву. Сгореть заживо.
Разумеется, его лицо и отпечатки пальцев тоже сгорели бы – он всегда скрывал свое лицо под толстым слоем грима, когда был с Мисорой, и не оставил ни одной своей фотографии, так что даже если кто-то, напрямую связанный с приютом Вамми, стал бы осматривать тело, ему бы в голову не пришло, что Рю Рюдзаки/Бейонд Берсдей – это Б из Дома Вамми. Он не оставил ничего, что связывало бы Бейонда Берсдея с Б. Он не намеревался скрывать свою личность (наоборот, он хотел, чтобы они узнали, что он Бейонд Берсдей, что он ещё один Б.Б.), но он должен был скрыть, что он Б из Приюта Вамми. Причины, по которым он менял способы убийства – удушение в первом случае, травма головы во втором, удар ножом в третьем – были частично продиктованы желанием поэкспериментировать, частично любопытством, но гораздо, гораздо более важным было показать, что будет только естественным в четвертом случае в качестве орудия убийства использовать огонь. Дело было также и в повреждениях, которые он нанес предыдущим жертвам уже после смерти – даже Бейонд Берсдей был не в состоянии надругаться над собственным трупом. Допускать такого явного недочета никак не годилось. А если труп сгорел, будет невозможно сказать, были эти повреждения вообще нанесены, или нет.
Мне едва ли нужно вам говорить, что на четвертом месте преступления не было никакого послания. Не было причины его оставлять. Б преподносил L лос- анджелесское дело об убийствах как дело, которое невозможно раскрыть.
Которое L не сможет раскрыть.
Иными словами, он и не приготовил для него никакой разгадки – раз убийца покончил с собой, замаскировавшись под четвертую жертву, не было больше преступника, которого нужно ловить, и не осталось зацепок, чтобы его поймать. Вот почему трудности так резко возрастали с каждым убийством. Особенно послание на месте третьего, с его намеренной расплывчатостью – то ли утро, то ли вечер, то ли 1313-я квартира, то ли 404-я. А когда на месте четвертого убийства не нашлось бы никакого послания, Мисора, а значит и L были бы убеждены, что просто его проглядели. Нечто, что должно там быть, но отсутствует – а найти что-то, чего там нет, много сложнее, чем обнаружить то, что есть. Особенно если отсутствующей детали там не было с самого начала – и в этом случае им никогда её не найти.
Но как бы они это доказали?
Загадка без решения может иметь лишь один ответ – что её нельзя решить. Но такой ответ противоречит определенности, выявленной на местах первых трех убийств. И это связало бы им руки. L, не нашедшему эту отсутствующую деталь, пришлось бы все равно продолжать поиски Б – которого больше не существовало. Постепенно уменьшающееся число Вара Нинго – последовательность, утвержденная с самого начала – предполагала, что жертв будет всего четыре, так что когда убийства прекратятся, никому не придет в голову, что убийца просто отправился на тот свет. L останется гоняться за призраком умершего Б. L всегда будет преследовать призрак умершего Б. L проведет остаток жизни, дрожа перед тенью Б.
L проиграет.
Б выиграет.
Б окажется на вершине, а L внизу – L будет лежать, поверженный, у ног Б.
Копия превзойдет оригинал.
…Так он думал.
На самом деле этого не случилось, и головокружительное количество времени, которое он потратил на подготовку убийств, улетучилось в никуда, пошло прахом – из-за того, что он сосредоточил все силы на L, а на Мисору смотрел как на пешку. Всё его внимание было приковано к человеку, стоящему за ней, а Мисору, которая была рядом, он просто не видел. Даже восхищаясь её профессионализмом, он в конечном счете её недооценил. Говорить, что Мисора превзошла все его ожидания, будет, по существу, высокомерием. Если вы спросите моё мнение, то я считаю, что даже без намеков Рюдзаки она смогла бы прочитать эти послания почти так же быстро.
Наоми Мисора.
Разгадкой были запертые комнаты. Запертые комнаты. Рюдзаки снова и снова повторял, что нет смысла на них зацикливаться и что преступник скорее всего воспользовался запасным ключом, потому что знал, что ему грозит, если на этом предмете заострить внимание. Бейонд Берсдей хорошо представлял, в чем слабая сторона его плана. Но эта слабая сторона будет забыта, когда произойдет четвертое убийство, и если он продержится до этого времени, если сумеет до этого времени отвлечь её…тогда Б победит. То, что Мисора всё поняла чуть-чуть раньше, чем четвертое убийство состоялось, можно назвать лишь везением.
На первом месте преступления, на втором и на третьем одна из Вара Нинго висела прямо напротив двери, а все куклы находились на том же уровне, что и поворачивающийся замок – ей нужно было заметить обе эти особенности, чтобы всё понять. На месте третьего убийства куклы считались вместе с мягкими игрушками, что казалось разумной идеей, но не в этом состояла их первоначальная роль. И указание на количество жертв тоже не было их главным назначением.
Давайте посмотрим, как были созданы эти запертые комнаты. Двери были заперты с помощью нитки. Нитки и иголки. Мисора сначала предположила, что нитку просунули под дверью, обмотали её вокруг замка и дернули за другой конец, чтобы замок повернулся. Рюдзаки с этой версией не согласился, а ведь она почти попала в яблочко. Она была очень близко, но дело в том, что при таком способе вся сила была бы направлена в сторону комнаты, и вы бы воздействовали скорее на саму дверь, чем на замок. Как объяснил Рюдзаки, единственное, чего бы вы добились – это тянули бы на себя дверь, которая открывается внутрь.
Но всё же Мисора была так близко.
Там, где, по её убеждению, могло состояться четвертое убийство, она присела на корточки у двери, посмотрела перед собой и представила там Вара Нинго. На стене напротив. И, разумеется, эту куклу должно на стене что-то удерживать. Она не может парить там сама по себе – это было бы уже колдовство или сцена, достойная фильма ужасов. Её должно что-то удерживать – что означает, что там должен быть какой-то предмет, который не дает ей упасть. На всех местах преступления в стенах остались дырки – и Мисоре не нужно было даже смотреть на фотографии кукол в досье, она и так знала о них как о части культуры своей страны.
Вара Нинго были приколоты спицами.
Длинными, тонкими спицами.
Убийце была важна не сама кукла…а спица. Вара Нинго были ничем иным, как театральным способом ввести в заблуждение. А вот форма спицы…её головка. Нитка проходила под дверью, обматывала головку спицы, а оттуда тянулась к боковой стене, обматывала головку другой спицы и возвращалась назад к двери, опоясывая защелку замка – который был на той же высоте, что и куклы. Ясно, что это лишь упрощенное объяснение, чтобы легче было понять, а на самом деле всё это выполнялось в обратном порядке – начиная с замка, от него к боковой стене, оттуда к стене напротив двери, а потом обратно, в щель под ней…а если по существу, то нитка образовывала большой треугольник в центре комнаты. И если дернуть за один конец нитки…
Замок повернется.
Щёлк.
В сущности, он использовал головки спиц как рычаги, поворачивая векторы силы по диагонали. Если быть ещё более точным, Вара Нинго были расположены не прямо напротив двери и не прямо напротив замка, а прямо напротив щели под дверью. Этот способ не позволял двери поглощать динамическое воздействие на нитку. Нитка не касалась двери, а просто проходила под ней, прямо к спице, удерживающей куклу на стене напротив – и вся применяемая сила шла в этом направлении. Головка спицы действовала как рычаг, поворачивая направление силы дважды и заставляя замок повернуться. Когда дверь была закрыта, убийце нужно было убрать нить, так что он использовал особенно длинную, и к тому же двойную…но это уточнение уже так, просто вам в подарок. Убедившись, что дверь защелкнулась, он отпускал один конец нити и тянул за другой, благополучно выдергивая её всю наружу. Любой из вас может это проделать, только нужно взять крепкую нить, которая не порвется. Если будет время, проделайте этот трюк у себя в комнате. Если конечно те, с кем вы живете, позволят вам портить стены, втыкая в них спицы.
Несмотря на то, что я так занудно всё это объясняю, сам по себе секрет этого трюка вообще не важен. Ну…может быть, не вообще, но слишком сосредотачиваться на самом трюке – значит упустить главное. А главное в том, что для того, чтобы его проделать, вам понадобятся по крайней мере две куклы – потому что вам нужны два рычага. По меньшей мере два. Один напротив двери и один на боковой стене. Четыре куклы, три куклы, две куклы – трюк срабатывал в первых трех случаях. Но в четвертый раз, где была только одна Вара Нинго, он не мог быть использован. Лишь с одним рычагом напротив двери замок не повернется. Нить не образует треугольника, а просто обмотает головку спицы и вернется к вам прямой линией.
Так что, как я уже говорил, последняя жертва, Рю Рюдзаки, сам защелкнул замок. Мы знаем это лишь потому, что трюк с запиранием комнаты был разгадан до того, как произошло четвертое убийство – в противном случае тот факт, что запертая комната была создана с одной Вара Нинго на стене, был бы просто подшит к делу со всеми остальными данными. Изъян в плане убийцы исчез бы сам собой – если запертая комната оставалась загадкой до четвертого убийства, она осталась бы таковой навсегда.
Наоми Мисора успела вовремя.
Рюдзаки сам спросил, как бы между прочим: «Зачем?» Почему убийца создал запертую комнату, которая ему не нужна? Такой вопрос он задал. Игра, развлечение…загадка. Запертые комнаты делаются для того, чтобы убийство выглядело как самоубийство…но в данном случае они были созданы для того, чтобы четвертое убийство не выглядело самоубийством.
Чтобы подбросить L загадку, которую тот не сможет решить.
А то, что он не сможет её решить, не значит, что у неё нет разгадки.
Это значит, что она не поддается разгадке.
По плану Рюдзаки, Мисора побежала бы вниз после того, как он не ответит на звонок, о котором они условились заранее и на месте обнаружила бы Вара Нинго на стене и сгоревшего Бейонда Берсдея на полу – а если бы она не разгадала тайну запертой комнаты, то всё прошло бы, как Б и планировал, и его замысел удался бы блестяще. Поскольку запертая комната была создана даже с одной Вара Нинго, никому в голову бы не пришла идея о технике треугольника.
Если бы полиция не изъяла куклы и спицы как улики, Мисора, возможно, догадалась бы и раньше. Но случай тут ни при чем, всё это было частью плана Бейонда Берсдея. Он знал, что полиция сначала осмотрит место преступления. Бейонд Берсдей холодно рассчитал, что к тому времени, как пешка L прибудет на место, ни кукол, ни спиц уже давно там не будет. Третье место преступления было единственным, где они могли остаться – и в этом случае они будут сосчитаны вместе с игрушками для того, чтобы проставить цифры на сторонах «циферблата», что отвлечет её. Единственное, чего не учел план Бейонда Берсдея, был детективный талант Мисоры.
Нет, не талант.
Вдохновение.
Но ни разгадка запертых комнат, ни то, что способ, которым преступник их запирал, сработает лишь в первых трех случаях, не насторожили Мисору. Скорее, она начала спрашивать себя, каким образом убийца собирается запереть комнату в четвертый раз. Или сомневаться в верности своей теории. Её подозрения не обратились сразу против Рюдзаки. Конечно же, нет – ей никто не сказал о связи между L и Б, так что у неё и в мыслях не было, что у Рюдзаки может быть причина сделать нечто подобное. Она неустанно повторяла, что он подозрительный, но её подозрения так и не оформились во что-то определенное. Чтобы предположить, что четвертое убийство на самом деле будет самоубийством, ей требовалось осознать, что послание указывало на два возможных места преступления, что они сидят в засаде вдвоем, а так как один из этих двоих – она сама, другой и есть убийца…но Наоми Мисора не была настолько сильна в математической дедукции, которая нужна была, чтобы логически доказать, кто же убийца.
Но она догадалась.
Потому что он знал.
Он знал, что Наоми Мисора владеет капоэйрой.
А знали об этом только L, которому она сама же сказала, и тот, кто напал на неё в аллее – убийца. Мисора использовала технику капоэйры, когда оборонялась. И ей удалось прогнать его. Поскольку мысль о том, что Рюдзаки – это L, была смехотворно-нелепа и совершенно неправдоподобна, то разумно предположить, что человек, который напал на неё – Рюдзаки…что и привело Мисору к истине.
Провал.
Один-единственный провал Бейонда Берсдея и Рю Рюдзаки. Единственный промах, который допустил убийца, никогда не совершавший ошибок. Оцени он Мисору чуть выше, он никогда бы так не промахнулся. Но было слишком поздно. Может он и родился с невероятными глазами шинигами, но глаз, которые правильно бы оценивали людей, он был лишен…Возможно, это слишком скоропалительное заключение. Ловкий оборот речи, бесспорно, но это его не оправдывает.
Теперь уже навсегда останется загадкой, какая часть правды дошла до L и когда. Возможно, он знал всё с самого начала и заставил Мисору действовать, основываясь на этом, а возможно, так ничего и не понял до самого конца и был ею спасен. И то и другое представляется одинаково возможным. Но давайте не будем задумываться о таких мелочах. L не тот, о ком следует говорить в таких ничтожных категориях. Поскольку главное ясно, всё остальное не имеет значения.
Б проиграл Наоми Мисоре.
Иными словами, он проиграл L.
Дважды проигравший в одной битве, не сумевший умереть как планировал, Бейонд Берсдей был доставлен в больницу при полицейском участке, и на этом закончились серийные убийства, начавшиеся месяцем раньше, 31 июля…нет, 22 июля, когда предупреждение о первом убийстве попало в полицейский участок. По всей видимости, Б вылил на себя бензин в тот самый момент, когда Мисора обо всем догадалась. Прошла целая минута, прежде чем она ворвалась в квартиру 404. Было бы вовсе не удивительно, если бы он умер от удушья ещё до того, как она прибежала, или по дороге в больницу, или до приезда «скорой». Но он не умер. Не умер. Его тело оказалось сильнее, чем он думал, и его жизнь продлилась дольше, чем он рассчитывал. Самое трудное в убийстве – именно убить, и будь он способен увидеть срок собственной жизни, я уверен, Бейонд Берсдей избрал бы другой путь. Мой бедный, бедный предшественник. Он не только потерпел окончательное и бесповоротное поражение, но и остался жить, со всем своим позором…должно быть, он жаждал смерти.
Прими мои соболезнования, Б.
И больше мне нечего добавить в этих заметках о Лос-анджелесском Деле ББ. В случае, если у меня останется место, я намеревался сразу же перейти к двум другим историям, которые я услышал от L: истории о войне между тремя величайшими детективами, которые одновременно расследовали это гнусное дело о биологической угрозе, где появляются замыкающие наш алфавит – первый X и первый Z из Дома Вамми; а также к рассказу о том, как величайший в мире изобретатель, Куилш Вамми, также известный как Ватари, впервые встретил L, которому тогда было около восьми лет – то дело, давшее миру величайшего детектива столетия, было делом о Сумасшедших Бомбежках Уинчестера, которые произошли сразу после Третьей Мировой Войны. Но как бы объективно я ни смотрел на вещи, у меня не остается ни места, ни времени. Ну, что ж. В таком случае, чтобы закрыть это дело, я завершу свои заметки рассказом о небольшом происшествии, которое случилось с Мисорой несколько дней спустя.
В свете всего, что случилось, возвращение Мисоры на работу было отложено до сентября. Поимка Бейонда Берсдея сослужила ей гораздо лучшую службу, чем она ожидала, и никто даже слова не проронил о том, что она действовала сама по себе во время своего отстранения. И хоть она не пользовалась особой популярностью в Бюро, никто не отрицал, что она хорошо выполняет свою работу – по крайней мере, открыто. Нетрудно представить, что L подергал для неё за нужные ниточки. А с ещё более практической точки зрения нетрудно представить также, кто являлся истинным источником денег, официально положенных на её банковский счет компанией, о которой она никогда раньше не слышала.
Первого сентября она вышла из дома и направилась к ближайшей станции метро. Когда она придет на работу, её начальник вернет ей её значок, оружие и наручники. Мысль об этом немного её смущала, и от волнения она даже ощущала легкий холодок в животе, но когда всё это закончится, её жизнь вернется в привычное русло.
После ареста убийцы она говорила с L всего один раз. Он поблагодарил её за помощь в расследовании и рассказал немного про подоплеку этого дела. Этот Б был кандидатом на роль преемника L, и под давлением этой ответственности слетел с катушек. Мисора наконец-то почувствовала, что может понять прежде непостижимые для неё действия Рюдзаки, но в то же время она понимала, что, возможно, ей так только кажется. Всё сводилось к тому, что это дело от начала до конца было вызовом для L, Рюдзаки убивал людей и попытался убить себя лишь с этой целью…но если убийства можно списать на банальное помешательство, то самоубийство по такой идиотской причине – нельзя. Прежде, чем он дошел до такого, если бы кто-то мог его остановить…но это лишь показывает, как непреклонен он был в своем стремлении. Его собственная жизнь была для него такой же бессмысленной, как и жизни его жертв, она служила Бейонду Берсдею лишь инструментом в поисках способа превззойти L. Это значило для него больше, чем собственная жизнь. Возможно, это была не столько непреклонность, сколько отчаяние. Никто уже не мог остановить его.
Он так решил.
Что и сделало его…таким сильным.
А действительно ли он был сильным?
Мисора спрашивала себя об этом, вспоминая, как беспокойно он грыз ноготь большого пальца.
Сила.
Сила, которой Мисора никогда не надеялась достичь…
«М-мм?»
Впереди уже показался вход в метро, а у самого входа стоял кто-то, какой-то нескладный и пришибленный человек.
Молодой человек с напряженным выражением на лице.
Под глазами у него лежали тени, такие темные, что она подумала, а уж не грим ли это. Такое впечатление, будто он не спал несколько дней – нет, будто он вообще никогда не спал. Как будто его чувство справедливости не дает ему спать, потому что на нем висит столько запутанных дел, о которых нужно постоянно думать, изо дня в день сгибаясь под непосильным грузом.
На нем были белая футболка с длинными рукавами и голубые джинсы.
Потрепанные кеды были надеты прямо на босу ногу.
«??»
У неё появилось странное ощущение дежа вю.
Как будто она уже видела его прежде.
Что-то в нем напомнило ей Рю Рюдзаки – Бейонда Берсдея. Но сходство было слабым, будто тогда она имела дело с копией, а сейчас встретила оригинал.
- Э-э, мы с вами раньше не…? – Она почему-то заговорила с ним, хотя он едва ли загораживал ей дорогу, и можно было просто пройти мимо, не обращая на него внимания.
Молодой человек буквально напрыгнул на неё.
Прыгнул на неё? Нет, так будет неверно. На самом деле он раскинул руки и попытался обхватить её.
- А?! Да вы что!
Мисора тут же отпрянула, высвобождаясь из его объятий, и плавно перешла в наступление. Отклонившись корпусом назад, она крутанулась в воздухе и, взмахнув ногами, как скорпион, обрушила оба каблука ему на плечи. Два одновременных сильных удара сбили его с ног. Он с грохотом покатился вниз по ступеням подземки.
Ой. Это было немного слишком.
Он, конечно, сам напросился, но Мисора всё-таки, быстро оправившись, кинулась к нему.
- Как вы? – спросила она.
Странный человек распластался на животе, как раздавленная лягушка.
- Ясно, - пробормотал он, очевидно, разговаривая сам с собой. – На видео – это одно, а в жизни совсем по-другому, но теперь я, кажется, понимаю.
- Что?
О чем это он? Головой, что ли, сильно стукнулся? Ну вот, первый день на работе, и уже вляпалась в неприятности…
- Э…встать можете? – спросила Мисора, протягивая ему руку.
Человек поднял голову и посмотрел на неё, его глаза сами были как тени, она будто заглянула в два глубоких колодца.
- Спасибо, - сказал он, хватаясь за протянутую руку.
Резким движением Мисора подняла его на ноги.
- Вы ушиблись? Болит что-нибудь?
- Всё нормально, спасибо, - ответил человек, не выпуская её руки.
Даже сейчас, снова стоя на ногах, он не пытался уйти.
Как-то само собой получилось, что они пожали друг другу руки. Как воины на поле битвы, они обменялись крепким рукопожатием, уцелев после очередной кровавой схватки.
- Вы очень добры, - произнес человек, на лице его появилось нечто похожее на улыбку, и он, наконец, отпустил её руку. После этого он заковылял прочь, как будто ничего и не случилось, он начал медленно взбираться вверх по ступенькам.
- А…п-подождите! Одну секундочку!
Мисора почти уже позволила ему уйти, но в следующую минуту снова бросилась за ним и в два прыжка загородила ему дорогу. Как агент ФБР она не могла спустить ему с рук это нападение. Человек стоял и грыз ноготь большого пальца. Кажется, он ничуть не смутился.
- Раз с вами всё в порядке, вам придется пройти со мной. Сексуальное домогательство – это серьезное преступление. Нельзя расхаживать по улице и обнимать, кого вам захочется. О чем вы думали?
- …
- Не стойте как столб. Скажите что-нибудь. Подобным поведением вы не отделаетесь. Как ваше имя?
Наоми Мисора спросила его имя.
Молодой человек кивнул.
И ответил.
- Пожалуйста, зовите меня Рюдзаки, - сказал он, не смутившись.
Точно так же, как некто другой до него.

А через полтора года после своего ареста, 21 января 2004 года, отбывая пожизненный срок в тюрьме в Калифорнии, Бейонд Берсдей умер от непонятного сердечного приступа.

1Поскольку в японском языке звука "л" вообще нет, а есть только "р", то "Р.Р." и "L.L." - это практически одно и то же.